Елена взмахнула ресницами и обратила свой взор на молодого человека. Тот заерзал, начал оправдываться:

– Поймите меня правильно, мы отрабатываем все версии.

– У Кати не было врагов, – отрезал Юдин. – К ней все относились по-дружески. Не там ищете.

Полицейский достал нож в целлофановом пакете и показал супругам. Длинное узкое лезвие, деревянная ручка.

– Такие ножи продаются на каждом шагу, – заявил Юдин. – В супермаркетах и хозяйственных магазинах.

– Вы видели этот нож?

Супруги переглянулись. На щеках Елены зарделся жаркий румянец.

– Моей жене противопоказаны любые волнения, – разозлился муж. – Вы ее нервируете. Уберите нож…

– Им убили вашу горничную. Это кухонный нож. Вы его не узнаете?

– Почему я должен его узнать? Думаете, это нож из нашей кухни? Пойдемте проверим…

Осмотр кухни ничего не дал, как и следовало ожидать. Людмила пользовалась дорогими качественными ножами немецкой фирмы, и все они были на месте.

Юдин с трудом сдерживал раздражение.

– Неужели вам больше негде искать преступника, кроме как в приличном доме? Это маньяк, разве не ясно?

– Пока что других убийств не произошло, – огрызался оперативник. – А маньяком может оказаться кто угодно. Даже вы…

В кухне пахло жареным мясом, помидорами и перцем. Людмила при виде ножа, который оборвал жизнь Кати, залилась слезами. Из духовки повалил дым.

– У тебя что-то горит, – сказал Юдин и повернулся к оперативнику. – Видите, до чего вы довели женщину? До истерики. Нельзя ли помягче?

Повариха кинулась спасать мясо с овощами, а хозяин с полицейским отправились во двор.

– Могу я взглянуть на комнату, где жила ваша горничная?

– Да, пожалуйста, я покажу.

У бассейна, скрестив ноги, сидела Елена. Ей надоело ждать в холле, и она вышла на солнце. Юдин наклонился, скользнул губами по ее уху.

– Иди к себе, я вернусь через полчаса.

Он повел оперативника в комнату Кати и Людмилы. Там царил беспорядок. Пахло цветочными духами и стиральным порошком. Вещи были разбросаны, неглаженое постельное белье комом валялось на столе. В шкафу висели платья и кофточки, внизу лежала сумка, с которой Катя ездила домой.

Ничего, что могло бы навести на след убийцы, там не нашлось.

– Всё? – сердито спросил Юдин. – Простите, но я должен заниматься делами. Я уделил вам достаточно времени.

– Да-да, конечно… Если что-нибудь вспомните, позвоните мне.

Молодой человек вырвал из блокнота листок и написал номер.

– Антон, проводи человека…

Охранник проводил того до калитки.

– Вы хорошо знали Катю? – вдруг спросил оперативник. – У нее был мужчина? Ухажер или любовник?

Антон опешил. Он распахнул калитку и, понимая, что от него ждут ответа, невнятно пробормотал:

– Мне-то откуда знать?

Астра все же рискнула искупаться. Вода обжигала холодом. На песчаном дне виднелись мелкие ракушки.

– Быть на море и не окунуться в такую жару? – дразнил ее Матвей.

Сам он нырял и плавал, как рыба. Она последовала его примеру, но с трудом продержалась в воде пару минут. Даже Виринея не купалась, после разговора с Астрой она продолжала медитировать, сидя на своей подстилке.

– Она призналась тебе, кого подозревает в убийстве горничной? – спросил Матвей, отряхиваясь.

– Не брызгайся!

– Иди под зонт, а то сгоришь. С морским солнцем лучше не шутить.

Астра послушно пересела в раскладное кресло, куда падала тень от зонтика. Мокрый купальник неприятно холодил кожу. Куда лучше купаться нагишом.

– Мадам Нагорная утверждает, что археолог ухаживал за Катей…

– Теплищев? – расхохотался Матвей. – Не выдумывай.

– По крайней мере, он о чем-то разговаривал с горничной тайком от всех.

– Это Нагорная решила, что тайком. Она может заблуждаться.

– Согласна…

Астра закрыла глаза и представила себе беседу Теплищева и Кати. Девушка немного смущается, археолог побаивается жены – вдруг та заметит его интерес к более молодой женщине. Ну и что? А то! Ревность творит с людьми ужасные вещи.

– Теплищева не похожа на убийцу…

– Зато жрица Тэфана вполне способна прирезать жертвенную овечку, – возразил Матвей. – Ты разбираешься в «лунной магии»?

– Нет. По-моему, Теплищева сама эту магию придумала. И вообще мне показалось, ее муж заглядывался на блондинку, а вовсе не на горничную.