Черными глазами она так пристально глянула Юдзи в глаза, что ему стало не по себе. Затем она зачерпнула песок из ящика и что-то зашептала, ссыпая его обратно. Когда весь песок высыпался из ее руки, она посмотрела на него и сказала:

– На тебе, японец, проклятие бумажного духа! Берегись его! Берегись бумажного духа!

– Мадам, я не понимаю. Что такое бумажный дух?

– Это значит, тебе нельзя обращаться с бумагой. Гадание закончено. Дай 50 копеек за мою работу.

В центре базара разбитной парень стоял на подводе, полной старых вещей, и зычно кричал:

– Любой товар – полтинник! Любой товар – 50 копеек!

Люди охотно рылись в его вещах, каждый находил что-нибудь на свой вкус и покупал за 50 копеек. Там были старые свитера, проеденные молью, перчатки без пальцев, галифе с дыркой от утюга, чугунные щипцы для камина, книги без переплета, граммофонные пластинки и еще много нужных и ненужных вещей. Юдзи порылся в этих вещах и нашел старую японскую пластинку с наполовину содранной этикеткой. Но Юдзи все-таки прочел: это была пластинка с японской знаменитой песней «Амэно фуруёру» – «Ночной дождь».

Конечно, Юдзи тут же купил эту пластинку, хотя в лагере не было никакого граммофона.

Но Юдзи повезло: среди пленных оказался замечательный мастер Мацумото. Когда он узнал, что в лагере появилась японская граммофонная пластинка, он сказал:

– Я сам сделаю граммофон!

Юдзи не поверил:

– Как ты сделаешь граммофон? У тебя даже иголки нет!

Но Мацумото был веселый и упрямый мастер. Целую неделю он что-то точил в мастерской напильником, что-то ковал на кузнице и наконец победно принес в штаб граммофон собственного изготовления.

– Тише, товарищи! Давайте вашу пластинку!

Все столпились вокруг граммофона, Юдзи отдал ему пластинку, Мацумото до конца закрутил ручку граммофона с внутренней пружиной и опустил на пластинку шарнир с самодельной иголкой.

И вдруг из аппарата послышался тонкий и высокий женский голос, который пел по-японски: «Амэно фуруёру, амэно фуруёру… Ночной дождь, ночной дождь за темным окном… И душа моя плачет о родине, я слез не могу сдержать…»

– Банзай! – закричал Мацумото. – Я сделал это! Смотрите, как хорошо слышно!

– Замолчи, – сказал ему комбат. – Дай послушать.

Японцы стояли вокруг и слушали милый девичий голос своей далекой родины. И слезы текли по их щекам.

И снова стали набухать почки на березе возле ворот лагеря. Шел третий год жизни японцев в СССР.

Начальник лагеря Антоновский и лейтенант Крохин пришли в японский штаб. На погонах Антоновского появилась третья звезда, а в руках у Крохина был какой-то тяжелый пакет, перевязанный шпагатом. Опустившись на стул, Антоновский собственноручно развязал этот шпагат и вынул из пакета пачку почтовых открыток.

Японцы испугались, спросили:

– Что это такое? Неужели вы пришли проститься с нами?

– Нет, – сказал полковник. – Это открытки для вас, пленных японцев. На одной стороне вы вписываете свой японский адрес, а на другой пишете письмо своим родителям и семьям. Открытки пойдут в Японию через общество Красный Крест и будут доставлены точно по адресам.

– Неужели? Это невероятно! Неужели мы сможем послать домой такую весточку? Неужели их получат у нас дома?

Полковник улыбнулся:

– Хватит галдеть! Разве я похож на вруна? Это только священники врут с амвона перед алтарем. А я не священник, я полковник РККА! Немедленно раздайте эти открытки всем японцам. Пусть люди пишут побыстрей – там, у вас дома, заждались небось…

Еще бы! Кто, кроме перелетных птиц, мог за эти два года сообщить их родным, что они не погибли и не пропали без вести в этой ужасной Сибири? Японцы схватили открытки, стали рассматривать их. На них было напечатано:

– И вот что, Крохин, – сказал Антоновский. – Как там по инструкции? Какими буквами они должны писать свои письма?

Крохин достал инструкцию и прочел:

– Военнопленным японцам разрешается заполнять открытки только буквами ката-кана.

– Ёкояма, что это такое – ката-кана? – с трудом выговорил Антоновский.

– Это упрощенные иероглифы, самый легкий японский алфавит.

– Ну вот, разобрались. Хорошо, что я вспомнил. Скажите всем, чтоб писали только этими ката-кана, а то цензура не пропустит! И еще: писать можно только о себе, о своем здоровье. Нельзя писать, на какой вы работе, где лагерь, где находятся шахты и все остальное. Это государственная тайна, вам ясно?