Шрифт:
– Так точно, господин подполковник! Уголь – это хлеб промышленности, а вся промышленность СССР – это государственная тайна.
Антоновский посмотрел Юдзи в глаза и сказал:
– Эх, Ёкояма, Ёкояма, ты договоришься когда-нибудь…
Юдзи промолчал, он вспомнил, как майор Каминский в такой же ситуации пригрозил ему совсем другим наказанием за его острый язык. Открытки Красного Креста они стали называть «Письмо из Сибири», а лагерный поэт Симидэ и композитор Такадзё даже написали такую песню. Теперь пленные часто пели ее у себя в бараках.
ПЕСНЯ «ПИСЬМО ИЗ СИБИРИ»
Мамочка, как поживаешь?Яркая Полярная звезда плывет по небу,Ее лучи светят мнеВ безграничной сибирской степи.Мамочка! Помнишь,Когда я был малышом,Я показал тебе на эту звезду?Она и сейчас сверкает мне в небеТвоими глазами.Мамочка, как ты там?Знаешь, я уже лепечу с русскими по-русски.Хотя у них синие глаза,Но они все мои друзья. Мамочка, мамочка!Когда стает снег,Я вернусь на родину и приду домой.А пока до свидания, до встречи!Эту песню многие написали в своих открытках домой.Позже они узнали, что когда эти открытки приходили к их родным, те плакали и танцевали от радости.
33
«Одэхай» – так японцы назвали трудное русское слово «воскресенье». К тому же их выходной день не всегда совпадал с календарным воскресеньем, ведь шахты работали беспрерывно в три смены и всем шахтерам и рабочим давали выходной один раз в неделю. Поэтому «одэхай» был японским названием для выходного дня.
В этот день они сначала чистили и мыли бараки, потом мылись в бане, стриглись у парикмахера и после этого шли в лагерный магазин. Деньги тратили не скупясь и не экономя. Ведь никто не знал, что с ними будет завтра. В бараках они из купленных продуктов сами готовили себе обед, каждый показывал свое кулинарное искусство и кричал: «Даешь банкет!» На такие банкеты пленные ходили друг к другу в гости, пили русский квас и хором пели японские и русские песни. Иногда кто-то тайком приносил водку; ею некоторых японцев снабжали любимые «мадамы». Но русская водка очень крепкая, после нее люди сразу падали на койки и засыпали с громким храпом.
Как-то в один из дней «одэхай» лейтенант Крохин делал обход бараков. Юдзи сопровождал его. Они зашли в баню, она не топилась, но в зале, где моются, было полным-полно народу. Все сидели на полу, а бывший профессиональный артист Симада громко и красиво декламировал. Люди слушали его со слезами на глазах.
Крохин испугался:
– Ёкояма! Это что за собрание? Кто разрешил? Какую агитацию разводит этот солдат?
Юдзи улыбнулся:
– Не беспокойтесь, лейтенант. Это не агитация. Это наша знаменитая поэма. У вас есть самая знаменитая поэма «Евгений Онегин», а у нас «Дзиротёдэн».
– Гм… – сказал Крохин, повернулся и продолжил обход.
Однако не все русские офицеры были такие добрые. В другой раз старший лейтенант Карпов, увидев во время обхода такое собрание, тут же дал команду «Разойтись!».
Но японцы жили в Сибири уже два года, и доктор Калинина убедила Антоновского, что людям нужны после работы какие-то развлечения, какая-то душевная разрядка. И комбат Якогава получил у начальника лагеря разрешение на создание своей театрально-музыкальной труппы «Енисей» и оркестра «Красная звезда». Вот личный состав этого оркестра: композитор – Такадио, аккордеонист – Такэути, гитарист – Киндзё, саксофонист – Ямасаки, балалаечник – Кавано, барабанщик – Уэмура.
Японцы купили аккордеон, гитару, балалайку и саксофон, остальные музыкальные инструменты сделал их технический гений Мацумото. И каждый вечер после работы в шахтах этот оркестр собирался для репетиций на складе, свободную половину которого они назвали клубом. А в бане после ее закрытия ежевечерне репетировала театрально-музыкальная труппа: постановщик Кимура, драматург – Акино, сценарист – Окумура, актеры – Симада, Окасака, Кавагути, а также «ояма», то есть артисты, играющие женские роли, – Накаэ, Ёсидзуми и другие.
Несмотря на тяжелый двенадцатичасовой рабочий день в шахтах, они с большим удовольствием отдавались этим репетициям.
После месяца таких репетиций японцы сдвинули в одном из бараков все двухэтажные железные койки в одну сторону, а в другой стороне плотники построили сцену и декорации, художник Кисимото разрисовал их. Одновременно под руководством Кисимото японские портные сшили артистам театральные костюмы.
И наконец состоялось открытие самодеятельного театра!
Зал был переполнен. На полу и на койках сидели и стояли не только японцы, но и русские офицеры, солдаты, их жены и дети. Спектакль был музыкальный, и по ходу действия артисты пели японские и русские песни, а непонятные для русских места Юдзи переводил, стоя рядом со сценой.