На самом деле, женщина не была так уж уверена, как об этом говорила. Ее терзали сомнения на счет правдивости собственных слов. Недавняя речь, произнесенная юношей без тени лжи и фальши, заставили серьезно призадуматься. Правильно ли она делает, оправдывая своего ученика? Можно ли ему верить до конца? Не лучше ли предотвратить трагедию, которая может разыграться из-за мальчишки в будущем, прямо здесь и сейчас? Разум Селесты пребывал в замешательстве, раз за разом прокручивая слова и холодный взгляд юноши, но сердце, отчего-то, оставалось спокойным…

— Я понимаю, Селеста, что в вас сейчас говорит учитель, — спокойным тоном начал Аркен. — Вы защищаете юношу, потому что видите в нем своего ученика. Ваше мнение, на данный момент, слишком предвзято.

Мастер, прозванная "Королевой Бушующего Пламени", тут же вскочила на ноги, яростно сверля огненным взглядом, бледное лицо старого мага:

— Да вы…

— Хватит! — произнес вдруг твердо Глава клана, стукнув при этом кулаком об стол. — Я не желаю больше слушать этого. Мне самому не слишком-то верится в рассказ мальчишки, — Киос хмуро посмотрел на Селесту, а затем, таким же взглядом, прошелся по остальным членам совета, — но обвинять его в предательстве, лишь потому что он оказался не в том месте и не в то время, я также не собираюсь. Исходя из этого, принимаю решение отложить расследование и обсуждение данного дела на некоторое время. Посланный за врагом отряд вернулся сегодня и привел с собой захваченного темного мага. От него и узнаем подробности произошедшего на поле боя. Чувствую, все не так однозначно, как может показаться на первый взгляд, — закончил он и, поднявшись из-за стола, поблагодарил всех и пожелал доброй ночи.

Притихшие маги постепенно начали покидать приемный зал. Мастер Селеста поднялась самой последней. Глава Киос, внимательно наблюдая за ней, спросил:

— Мастер, вы сказали, что Реннет никогда не примкнет к темным, и не будет сражаться против нас, однако ни разу не упомянули о том, что он будет бороться за нас и за наш клан. Вы ведь и сами не уверены в этом?

Женщина бросила короткий взгляд в сторону архимага, но промолчала. Было уже довольно-таки поздно. Близилась полночь. Уставшая от шума и постоянных раздумий, Селеста не стала задерживаться и сразу отправилась в свою комнату.

Тихо отворив дверь, она вошла. Стараясь не делать лишнего шума, женщина закрыла дверь и направилась к другой комнате. Зажигать лампу не было надобности, так как серебристо — белого лунного света оказалось достаточно, чтобы различать очертания предметов в темноте. Ладонь Селесты уже легла на дверную ручку, когда она, вдруг, услышала странный звук, похожий на чей-то всхлип. Он доносился из той части комнаты, где располагалась кровать Реннета.

Сбитая с толку, Мастер решила подойти поближе, дабы удостовериться, все ли в порядке с юношей. И какого же было удивление женщины, когда она, приблизившись к кровати, услышала приглушенные рыдания…

В первое мгновение, Селеста не могла поверить своим ушам: казалось, такого просто не может быть. Образ хладнокровного юноши, говорящего порой слишком жестокие слова и плачущего под одеялом мальчишки, никак не укладывался в ее голове.

Некоторое время она стояла, замерев на одном месте, и даже не представляя, что делать дальше. Однако неожиданно ноги сами сделали шаг, позволяя ей вплотную подойти к железному изголовью. В бледном свете, падающем из окна, женщина увидела юношу, с головой закутанного в одеяло и очертания худых плеч, сотрясающихся от беззвучных стонов. При виде этой картины, у Селесты защемило в груди, а к горлу подступил ком. Чуть поколебавшись в нерешительности, она осторожно коснулась плеча мальчишки, отчего тот резко вздрогнул и вжался в кровать.

Эта реакция стала последней каплей. Женщина сама не заметила, как опустилась на колени и, обеими руками обняв тонкое тело, прижалась к нему. Из-под черных ресниц по гладкой щеке скатилась сверкающая слезинка.

— Прости меня, Реннет, — тихо прошептала она. — Я верю тебе и не оставлю одного, что бы ни случилось в дальнейшем.

Ей не нужно было слов, чтобы понять, что сейчас твориться в душе у парня и какие чувства царили в его сердце долгое время. Она сожалела лишь о том, что не заметила всего этого раньше, не заметила отреченности и боли под холодным выражением лица. Каждый человек, каким бы сильным, спокойным и хладнокровным не казался, был слаб перед этим чувством — чувством одиночества. Реннет, потерявший своих родителей еще в юном возрасте и даже не помнивший их лиц, не имевший близких друзей, способных поддержать в трудную минуту, нес в себе это бремя очень долго. Его теперешнее состояние можно было бы назвать как "переполнение одиночеством".

Без эмоциональной и духовной поддержки других, человек может попросту "сломаться", получить серьезную душевную травму. Он может навсегда утратить способность сострадать, любить или смеяться. Это может происходить очень долгое время и совершенно незаметно для окружающих, возможно, и для него самого. А потом, в минуты сильных переживаний, резких перемен к худшему, все это выливается наружу и человек просто не выдерживает. В случае Реннета, возможно, последней каплей стало обвинение в предательстве, прозвучавшее из уст тех, кого он до этого момента считал товарищами, и смерть единственного человека, с которым он мог свободно поговорить…

Долгое время Селеста сидела на кровати, обняв юношу, согревая и исцеляя своим теплом его душу и сердце. Она не представляла, сколько минут и часов прошло, а просто слушала как бьется сердце мальчика и дрожь в его теле постепенно исчезает. Реннет не произнес ни слова, и даже не шевельнулся, но женщина чувствовала, как его душа успокаивается, а дыхание становиться ровным и размеренным. Скоро, возможно даже незаметно для самого себя, он заснул.

Свет серебристой луны уже пропал, и небо вдали начало светлеть. Тихо, стараясь не делать резких движений и лишнего шума способных, разбудить спящего мальчишку, Мастер встала. Перед тем как уйти в свою комнату, она получше укрыла его одеялом и ласково провела пальцами по лбу, убрав длинную прядь волос, лезущую в глаза. При этом, слезинки продолжали скатываться по ее губам и подбородку, падая на белоснежную ткань одеяла и оставляя на ней соленые разводы…