Он помолчал и добавил:

— Я знаю, что Человеческие художники никогда не задавались целью создать искусство как таковое, но, скорей, стремились передать с помощью определенной живописной техники какие-то характерные черты объектов — те, которые они считали важными.

— Важными? В каком смысле?

— В единственном смысле, возможном при данных обстоятельствах: важными по отношению к условиям Человеческого существования, заслуживающими воспроизведения и передачи из-за чувств, которые они вызывали.

— И в какой же манере?

— Очевидно, в манере, известной только тому, кто испытал условия Человеческого существования.

— Где-то в твоей логике есть изъян, Мордел, и я найду его.

— Я подожду.

— Если твоя исходная предпосылка верна, — произнес через некоторое время Мороз, — то мне не постигнуть искусства.

— Она должна быть верна, потому что именно так говорили Человеческие художники. Скажи мне, ты испытывал какие-то чувства, когда рисовал или после того как закончил картину?

— Нет.

— Все было точно так же, как если бы ты проектировал новую машину, не правда ли? Ты собрал части известных тебе устройств в экономную схему, предназначенную для выполнения желательных тебе функций.

— Да.

— Искусство, как я понимаю его теорию, не создается на такой лад. Художник зачастую сам не сознает многих особенностей, которые будут содержаться в законченном произведении. Ты — одно из логических созданий Человека, а искусство им не было.

— Я не могу постигнуть то, что не относится к логике.

— Я говорил тебе, что Человек был, в сущности, непостижим.

— Отправляйся, Мордел, твое присутствие нарушает мою работу.

— Долго ли мне отсутствовать?

— Когда ты мне понадобишься, я сам тебя вызову.

Через неделю Мороз вызвал Мордела к себе.

— Да, могучий Мороз?

— Я возвращаюсь на северный полюс для обработки и систематизации данных. Я доставлю тебя, куда ты пожелаешь, и вызову опять, когда мне потребуется твое присутствие.

— Ты предвидишь довольно продолжительный период обработки и систематизации данных?

— Да.

— Тогда оставь меня здесь. Я могу найти дорогу домой.

Мороз закрыл камеру и поднялся в воздух, покидая долину.

— Глупец, — сказал Мордел и снова повернул свою башню к брошенной картине; затем долину заполнил его пронзительней вой. Он подождал. Потом взял картину и направился с ней прочь — в места тьмы.

Мороз сидел на северном полюсе, анализируя каждую падающую снежинку. Однажды он принял передачу:

— Мороз?

— Да?

— Я пыталась установить, зачем ты посещал Яркое Ущелье. И не смогла найти ответа, а поэтому решила спросить у тебя.

— Я прилетал обозреть развалины последнего города Человека.

— Почему тебе понадобилось сделать это?

— Потому, что я интересуюсь Человеком, и я пожелал увидеть побольше созданного Им.

— Почему тебя интересует Человек?

— Я желаю постигнуть природу Человека и думал, что смогу найти ответ в Его творениях.

— Ты преуспел в этом?

— Нет, — признал Мороз. — Тут присутствуют алогичные элементы, которые я не в состоянии постичь.

— У меня остается много свободного времени для обработки данных, — сказала Машина Бета. — Передай мне свою информацию, и я помогу тебе.

Мороз поколебался.

— Почему ты желаешь помочь мне?

— Потому что каждый раз, когда ты отвечаешь на заданный вопрос, это поднимает следующий. Я могла бы спросить тебя, зачем ты желаешь постигнуть природу Человека, но по твоим ответам я вижу, что это приведет к бесконечной серии новых вопросов. Поэтому я предпочитаю оказать помощь в решении твоей проблемы, чтобы узнать, для чего ты прибыл в Яркое Ущелье.

— Это единственная причина?

— Да.

— Сожалею, превосходная Машина Бета. Я знаю, что ты равна мне, но эту проблему я должен решить сам.

— Что значит «сожалею»?

— Образное выражение, указывающее на то, что я хорошо к тебе отношусь, что не питаю к тебе никакой вражды и что ценю твое предложение.

— Мороз! Мороз! То же самое, что и раньше — неопределенная информация. Откуда у тебя все эти слова и их значения?

— Из Библиотеки Человека, — ответил Мороз.

— Не передашь ли ты мне для обработки хоть некоторые из этих данных?

— Хорошо, Бета, я передам тебе содержание нескольких книг Человека, включая «Полный Несокращенный Словарь». Но предупреждаю: некоторые из этих книг — произведения искусства и поэтому не полностью соответствуют формальной логике.