Мой путь вел дальше в город Дэнфенг. Где-то в этих краях находился таинственный монастырь Шаолинь. По дороге я заметил необычные пылеуборочные машины. К простому трактору был приделан вращающийся барабан с воткнутыми в него метлами. Барабан крутился, метлы подметали дорогу, разбрасывая пыль во все стороны. Вдоль обочин тянулись бесконечные ряды статуй и памятников, их изготовление — самый популярный промысел в тех краях. Чего тут только не было! Львы, слоны, верблюды, аисты, бородатые мудрецы и надгробные плиты.

Вот и Дэнфенг. Здесь уже чувствуется близость заветного монастыря.

Стены домов на Shaolin street украшены изображениями воинственных монахов. Повсюду спортивные школы — изучать у-шу сюда приезжают дети со всех концов Китая. Возраст учеников от 5 до 20 лет. В спортивных костюмах, в одеяниях монахов и даже в засаленных лохмотьях все изучают боевые искусства. Размахивают мечами, шестами, цепями и прочими грозными с виду штуками.

Полдня у меня ушло на поиск бойцовской школы при монастыре, где можно было бы остановиться и пожить немного, изучая боевые искусства и жизнь монахов. Наконец, удача — одна из школ согласилась приютить меня на несколько дней.

Теперь я — боевой монах. Ночь провел в келье: четыре квадратных метра окруженных бетонными стенами и низкий топчан на полу. Температура воздуха в келье немногим выше температуры на улице — ноль градусов. Один из китайцев принес мне пару одеял, чтобы я совсем не замерз.

День бойца начинался в шесть утра, за час до рассвета. Из динамиков раздавалась громкая бравурная музыка — в постели не понежишься. Ребята кубарем выкатывались на заснеженную площадь перед школой. Занятие начиналось бегом по кругу с выкрикиванием речевок. Затем учителя разбивали всех по группам, меня в старшую — к ребятам 18–22 лет. Разминка, растяжки, силовые упражнения — до тех пор пока снова не звучала музыка — время завтрака. Столовая находилась в отдельном корпусе, у которого выстраивалась длиннющая очередь. На завтрак, обед и ужин всего одно блюдо — «все-что-нашлось-рубленное-и-пере мешанное». Ингредиенты: рис, вареный лук, трава, обрезки бамбука, белесые грибы-поганки, куриные клювы, потроха и рыбьи кости. Как в рекламе — «все самое лучшее и отборное». Лучшая приправа к еде — собственный голод. Столов и стульев предусмотрено не было. Китайчата сидели на полу, на подоконниках, стояли вдоль стен. Поевшие не задерживались, надо было пустить и остальных. Потом шли водные процедуры: чистка зубов и мытье шеи. Полчаса отдыха и снова в бой — отрабатывать удары руками и ногами. Били по «лапам», жестким подушкам, которые держал партнер.

Я бил со всей силы: вот вам, вот вам, хваленые монахи Шаолинь! Юные китайцы сдавались под натиском грубой силы. Подошел тренер и вручил мне бамбуковый шест. Показал комплекс упражнений с шестом. Это уже искусство — не боксерскую грушу колотить! Старательно и долго я махал шестом, а тренер ругал меня за ошибки. Наконец стало получаться. Маленькие детишки носились вокруг и весело кричали: «Гуда! Гуда! Вели гуда!» Дети Шаолиня тоже мастера. Им нет и шести лет, а они уже владеют всеми видами холодного оружия, прыгают и показывают чудеса акробатики в воздухе.

После обеда пошли в баню. Суббота — банный день. Шли через город строем и пели песни. Я как мог подпевал, пытаясь копировать слова, что вызывало всеобщее веселье. Добрались до бани. Видя такую толпу потенциальных клиентов, к нам со всех сторон начали подбираться продавцы пирожков, мандаринов и вареной кукурузы. Бойцы дружно захрустели пирожками. Я тоже протянул продавцу один юань. Тот вручил мне теплый и ароматный пирожок с мясом. «Надо же, недорого!» — подумал я. Но тут ребята воинственно загалдели. Оказывается, хитрюга-продавец решил надуть иностранца и зажал сдачу. Сконфуженный старик протянул мне пять цзяо, на которые я, чтобы «спасти лицо» продавца, приобрел еще один пирожок.

Двери раскрылись и нас пустили в святилище чистоты и гигиены. В бане, как и положено, было тепло. Под каждый душ забрались сразу по три китайца. Мне, впрочем, предоставили отдельный душ — педальный. Нажимаешь ногой на педаль, и на макушку бьет упругая струя кипятка. Намылился, положил мыло, отвернулся, и его тут же увели. В бане был небольшой бассейн — два на три метра, но в нем уже сидело полсотни ребят, и я не рискнул лезть туда. Все-таки для китайцев ощущение личного пространства не столь значимо как для европейцев. Сидя в этом бассейне как огурцы в бочке, они получали большое удовольствие.

Вымытые и счастливые мы вернулись в школу. После бани был положен отдых, поэтому тренеры не заставляли нас бегать и упражняться, а вытащили во двор огромный телевизор. Ого, видеофильм! Бойцы, затаив дыхание, столпились вокруг телевизора. «Наверное, сейчас будет боевик про Шаолинь или что-нибудь из жизни мастеров боевых искусств», — подумал я. Но мои предположения не подтвердились — фильм оказался эротической комедией. Похоже, организаторы мероприятия сами не знали, что поставили, поскольку самые откровенные места суетливо проматывали под негодующие вопли юных монахов, жаждущих увидеть голую правду во всей красе.