Катриона вынула из кармана голокарту. Госпожа Радоваш тревожно встрепенулась, подняла парализатор, но, увидев, что у Катрионы в руках, беспокойно уселась обратно, однако не попыталась отнять. Катриона определила местонахождение дока Южной транспортной. Компании принадлежало целых три разгрузочных причала, и Катриона не знала, на котором из них они сейчас находятся. Трехмерная проекция не показывала, куда ориентированы доки, но она готова была поклясться, что доки расположены со стороны п-в-туннеля, из чего следовал вывод, что этот шлюз выходит прямо на него. Похоже, времени не остается совсем.

Помимо того спуска, по которому она сюда попала, и дверей в туалет, из дока имелось еще три выхода. Один — это совершенно очевидно — выход для персонала наружу, рядом со шлюзом. Второй вел в секцию, где мог располагаться офис, если они сейчас действительно на среднем причале.

Катриона мысленно проследила путь до ближайшего коридора. Несколько комаррцев прошли через эту дверь. Возможно, они все тут обитают. В любом случае через эту дверь ходят чаще, чем через ту, в которую ее сюда притащили. Но она ближе. А диспетчерская — тупик.

Она перевела взгляд на комаррскую вдовушку. Странно осознавать, что их совершенно разные браки привели в конечном итоге к одному и тому же результату. Госпожа Радоваш выглядела усталой и какой-то помятой.

Похоже, это чистый кошмар для всех.

— Вы считаете, что вам после всего этого удастся сбежать? — с любопытством спросила Катриона. — А нас с собой возьмете?

Наверняка комаррцам придется это сделать.

Госпожа Радоваш поджала губы.

— А мы на это и не рассчитывали. Пока вас не принесло. Мне почти что жаль. Раньше было проще. Захлопнуть п-в-туннель и умереть. А теперь все изменилось, снова треволнения и заботы.

— Заботы? Хуже, чем ожидание смерти?

— Я оставила троих детей на Комарре. Если бы я умерла, то у Имперской безопасности не было бы повода… их дергать.

Похоже, везде сплошные заложники.

— Кроме того, — добавила госпожа Радоваш, — я за это голосовала. Я не могла сделать меньше, чем совершил мой муж.

— Вы голосовали? По этому вопросу? А как можно поделить акции в восстании? Вам же нужно было привлечь всех: если бы кто-то, кто знает обо всем, остался и его бы допросили с суперпентоталом, все всплыло бы наружу!

— Судху, Фоскол, Каппеля и моего мужа сочли основными акционерами. И решили, что я наследую акции моего мужа. Выбор был довольно прост: сдаться, убежать или сражаться до последнего. За то, чтобы сражаться, проголосовали трое против одного.

— О? И кто же голосовал против?

Она немного поколебалась.

— Судха.

— Как странно, — изумленно протянула Катриона. — Он ведь ваш главный инженер. Вас это не обеспокоило?

— У Судхи, — чопорно ответила госпожа Радоваш, — нет детей. Он хотел подождать и попробовать еще раз позже, будто это «позже» когда-то наступит. Если мы не нанесем удар сейчас, Имперская безопасность очень быстро возьмет наших родных в заложники. Но если мы закроем п-в-туннель и умрем, то СБ некому будет угрожать. Мои дети окажутся в безопасности, пусть даже я их больше никогда не увижу. — Ее взгляд был ясным и искренним.

— А как насчет всех барраярцев на Комарре и Зергияре, которые тоже больше никогда не увидят своих родных? Отрезанных, не знающих даже, какая их ждет судьба… — Мои, в частности. — Получится, что они как бы умерли друг для друга. Снова будет Период Изоляции.

Катриона содрогнулась от ужаса, представив себе все последствия.

— Ну так радуйтесь, что вы по другую сторону туннеля! — рявкнула госпожа Радоваш. Столкнувшись с ледяным взглядом Катрионы, она сбавила обороты. — Это будет совсем не как в Период Изоляции. У вас прекрасно развита индустриальная база, да и население заметно выросло, к тому же получило значительное вливание новых генов. Существует масса миров, которые практически не поддерживают отношений с другими планетами и при этом чувствуют себя прекрасно.

Тетя Фортиц приоткрыла глаза:

— Думаю, вы недооцениваете силу психологического удара.

— То, что вы, барраярцы, сделаете друг с другом потом, меня нисколько не волнует, — отрезала госпожа Радоваш. — Все равно вы больше никогда не сможете ничего сделать с нами.

— И как… вы собираетесь умереть? — спросила Катриона. — Дружно принять яд? Открыть шлюзы?

И убьете ли сначала нас?

— Думаю, что вы, барраярцы, сами об этом позаботитесь, когда узнаете, что произошло, — ответила госпожа Радоваш. — Фоскол с Каппелем считают, что мы можем потом сбежать или нам позволят сдаться. Лично я считаю, что это снова будет Солстисская Бойня. У нас даже есть для этого персональный Форкосиган. Я не боюсь. — Она помолчала, как бы взвешивая свои смелые слова. — Ну, в любом случае я слишком устала, чтобы меня это волновало.

Вот это Катриона как раз вполне могла понять. Но, не желая соглашаться хоть в чем-то с комаррианкой, она промолчала, незаметно поглядывая в другой конец причала.

Полностью отстраненно она оценила собственный страх. Да, сердце колотится, желудок завязался в узел, и дышит она тяжеловато. И все же эти люди не пугали ее, во всяком случае, пугали значительно меньше, чем она думала.

Когда-то, когда очередная вспышка ревности Тьена растворилась в том фантастическом мире, откуда пришла, муж чистосердечно заверил ее, что выбросил нейробластер (которым владел незаконно, поскольку не имел на то разрешения от своего сюзерена, графа) в реку и избавился от него. А она и знать не знала, что он у него вообще был. Комаррцы в отчаянии и этим опасны. Но она годами спала рядом с тем, кто пугал ее куда сильнее, чем Судха и компания, вместе взятые.