Шрифт:
И вдруг, обмякнув, ЛОПОТУХИН валится на пол, ПОТАШОВУ не удается удержать его на весу.
Помогите, ему плохо… Врача!
Суматоха. Все обступают лежащего Лопотухина. Его уже не видно из-за спин. Голоса: рубашку-то ему расстегните… Водой спрыснуть. Лицом-то, лицом-то кверху его… Подушку!
СТЕПАН (на коленях). Никон Васильевич, что с вами? Придите в себя, Лопотухин!.. (Поднимаясь.) Кажется, это удар. (Поташову.) Когда-то, это был замечательный человек и герой. Он дрался в моем отряде…
ЛИЗАВЕТА. Везет тебе на людях-то, Степашка!
СТЕПАН. Я не понимаю тебя, тетя Лиза.
ПОТАШОВ. Она хочет сказать, что вам слишком везет в жизни, Сыроваров…
И тогда на пороге, принаряженная для загородной поездки, появляется ВАЛЬКА. Из-под шляпки лихо торчит вихорок. Она ничего не знает. Все расступаются и молчат.
Занавес
Четвертое действие
Обстановка первого действия. У стены валяется уже состарившаяся елка. Еще осталось в ней несколько порванных серебряных нитей. Вечереет. В пушистой синей раме окна ослепительно малиновые снега разлеглись по крышам. Тени прохожих движутся по потолку. Быстро смеркается. Кончается чаепитие перед отъездом. ЗИНОЧКА у самовара. САРПИОН с МАРФОЙ на диване. ИВАН с полушубком через плечо наблюдает из окна за улицей. Одна ЛИЗАВЕТА сосредоточенно, держа блюдечко в пальцах, допивает чай.
САРПИОН (уже в конец измотанный этим разговором). Так как же, старушечка, порешим-то? Ты не торопись, ты потри себе головочку-то, ты прикинь и так и эдак.
МАРФА (играя в непонятливость). Уж и не знаю, право. Человек-то ты мне полузнакомый… Чего и решать-то, не знаю.
САРПИОН. Фу, дай сперва дух перевесть. (Он прошелся по комнате, отхлебнул чайку.) Пойми ты: женимся мы с ей, а она с тобой разлучаться не желает!
ЗИНОЧКА (смеясь в блюдечко). Никуда я без тебя, Марфинька, не поеду.
МАРФА. Да зачем я нужна-то вам, старая такая?
САРПИОН (в сердцах). Дубец тебе дадим, лошадей караулить поставим!.. (Лизавете.) Всею-то ее в кармане унесешь, а какая упористая.
ЛИЗАВЕТА. Уговаривай, уговаривай. Она у нас непонятлива.
МАРФА. Ты и теперь-то, батюшка, кричишь на меня, а как приедем — и вовсе в кадушку меня засолишь…
САРПИОН (со всевозможной лаской). Мы тебя, наоборот, на табареточку посадим, пряничек дадим… Ты сидишь промеж нас, как розочка, поправляешься!
МАРФА. Дорога-то от станции долгая, поди. Заморозите вы меня, выдумщики.
САРПИОН. И-и, старушечка! Мы тебя в санцы положим, сенцом обложим… Осподи, стеклянный товар с заводу-то возим!
ЛИЗАВЕТА (переворачивая чашку вверх дном.) Ну, отпили. Полно тебе, старшенькая, над бородой-то смеяться!
МАРФА. Только в люльку тебя класть, Сарпион Егорыч!.. Куда мне без Зиночки. Она глаза мне свои подарила…
САРПИОН отплюнулся в досаде и отошел. Часы бьют два раза. Все смотрят на них с тоской.
ИВАН (от окна). Никого не видать. Не уедем мы нонче, мамань! Все билеты расхватают.
ЛИЗАВЕТА. Погодим еще минуточку. Отвернут мне коллективно башку, как без механика приеду. И Поташова-то нету на грех!
МАРФА. Зачем тебе Данилыч-то, Лизанька.
ЛИЗАВЕТА. Механика нашла, к Поташову направила: пускай посмотрит.
МАРФА. У самой-то чутья нет? Экими делами заправляешь.
ЛИЗАВЕТА. В грязе он, старшенькая. Нагибаться за ним надо.
МАРФА. И нагнись, толстая. Мы и больных лечим.
ЛИЗАВЕТА. Лечим-то лечим. Да лекарства-то у нас разные бывают. (Ивану, решившись.) Ну, езжай!