— Вы так думаете?

— Да, я почти уверен в этом, — продолжал мистер Пикквик, принимая важную осанку, отличавшую его во всех случаях, когда речь шла о каком-нибудь интересном предмете, — и если сказать вам правду, я решился, миссис Бардль.

— Так скоро? Боже мой, боже мой!

— Вам, может быть, покажется весьма странным, что я никогда не просил вашего совета об этом предмете и даже не упоминал о нем до нынешнего утра, когда я отправил вашего мальчика… не так ли, миссис Бардль.

Но миссис Бардль, вместо слов, могла отвечать только выразительным и нежным взором. Она поклонилась мистеру Пикквику, глядя на него издали, как на предмет недоступный, и вот теперь вдруг, совершенно неожиданным образом, он возводит ее на такую высоту, которая никогда не грезилась ей в самых бурных и слепых мечтах ее пламенной фантазии, развитой продолжительным вдовством. Итак — мистер Пикквик делал предложение… какой остроумный план! — отослать ее малютку в Боро, спровадить его с глаз долой… отстранить всякое препятствие… как это умно, деликатно!

— Что вы на это скажете, миссис Бардль?

— Ах, мистер Пикквик!.. Вы такой добрый!

— По-моему, миссис Бардль, это будет очень хорошо, во-первых, вы избавитесь от многих хозяйственных хлопот… не так ли?

— Об этом, сэр, не извольте беспокоиться, — возразила вдова, упоенная сладкой мечтой о близком счастии. — Пусть эти хлопоты увеличатся во сто раз, только бы вы были счастливы, мой добрый, несравненный мистер Пикквик! Ваше внимание к моему одиночеству…

— Ну да и это, конечно, пункт важный, — перебил мистер Пикквик, — хотя я о нем и не думал. Вам не будет скучно, миссис Бардль, потому что с вами будет человек разговорчивый и веселый.

— Вы меня осчастливите, я не сомневаюсь в этом, — сказала миссис Бардль.

— Да и вашему малютке…

— Господи, спаси его и помилуй! — перебила миссис Бардль с материнским вздохом.

— Вашему малютке, говорю, тоже будет очень весело. У него будет опытный товарищ, который станет его учить, наблюдать за его нравственностью. Под его руководством, я уверен, он в одну неделю сделает больше, чем теперь в целый год.

И мистер Пикквик бросил на свою собеседницу самую благосклонную улыбку.

— Милый! Милый!

Мистер Пикквик, совсем не ожидавший такого нежного эпитета, обнаружил изумленный вид.

— Милый, добрый мой толстунчик!..

И, не прибавляя больше никаких объяснений, миссис Бардль бросилась в объятия мистера Пикквика и обвила его шею своими дебелыми руками, испуская при этом катаракты слез и хоры глубоких воздыханий.

— Что с вами, миссис Бардль? — вскричал ошеломленный мистер Пикквик. — Образумьтесь… миссис Бардль… если кто-нибудь придет… оставьте… я ожидаю приятелей…

— О, пусть себе идут!.. Пусть придет весь свет! — кричала исступленная вдова. — Я никогда вас не оставлю, мой добрый, милый, несравненный друг души моей!

С этими словами миссис Бардль прижалась еще плотнее к могучей груди президента.

— Отстанете ли вы наконец? — говорил мистер Пикквик, вырываясь из насильственных объятий. — Чу, кто-то идет… шаги на лестнице. Миссис Бардль, ради бога, подумайте, в какое положение вы ставите меня…

Бесполезные мольбы! Миссис Бардль без чувств повисла на шее отчаянного старика, и прежде чем он успел положить ее на диван, в комнату вошел малютка Бардль, ведя за собою господ Снодграса, Топмана и Винкеля.

Мистер Пикквик остался прикованным к своему месту, без движения и языка. Он стоял посреди комнаты с прелестным бременем на своих руках и бессмысленно смотрел на лица своих друзей, не обнаруживая ни малейшего покушения объяснить им этот загадочный случай. Друзья в свою очередь глазели на него; малютка Бардль таращил свои глаза на всех вообще и на каждого порознь.

Оглушительное изумление пикквикистов и столбняк почтенного президента могли бы, нет сомнения, продолжиться в одинаковом положении до той поры, пока сама собой восстановилась бы прерванная жизненность интересной леди, если б через несколько минут возлюбленный сынок, осененный наитием внезапной мысли, не вздумал представить весьма чувствительное и трогательное доказательство своей детской любви. Пораженный тоже, в свою очередь, превеликим изумлением при виде неожиданной сцены, он сначала как вкопанный стоял у дверей без всякого определенного выражения на своем лице; но вдруг пришло ему в голову, что матушка его, по всей вероятности, потерпела какой-нибудь вред, быть может, побои от своего жильца, — и вот, не говоря дурного слова, он прямо вскочил на спину мистера Пикквика, дал ему тумака по голове и, в довершение эффекта, вцепился зубами в его плечо.

— Чего вы смотрите, господа? — вопиял мистер Пикквик. — Оттащите этого сорванца: он с ума сошел.

— Что все это значит? — спросили в один голос ошеломленные пикквикисты.

— Право, я сам не знаю, — отвечал застенчиво мистер Пикквик. — Оттащите прежде всего мальчишку…

Здесь мистер Винкель схватил за вихор нежного сынка интересной леди и, сопровождаемый пронзительным визгом, потащил его на противоположный конец кабинета.

— Теперь, господа, — сказал мистер Пикквик, — помогите мне снести вниз эту женщину.