– Ну, ты прямо как гангстер в этом галстуке, – заметил Чикин, пожимая суховатую лапку Сироты. – Блеск, высший пилотаж. Богатая вещь. Вот имеет же человек вкус к галстукам, – резвился Чикин.

– Подарок супруги, – Сирота опустил глаза и поправил галстук, не замечая иронии. – Ко дню рождения преподнесла. Сказала, что французский, но я в этом не понимаю.

Сирота взял зажатую под мышкой папку и положил её на стол между собой и Ледневым, протянул ему руку. Леднев привстал и с чувством тряхнул ладонь Сироты.

– Хороший вкус у твоей супруги, – лицо Чикина оставалось серьезным. Головная боль ушла, уступив место хорошему настроению.

– Дело я просмотрел, – лицо Сироты сделалось печальным.

– И что скажешь?

– По принципиальным вопросам претензий нет, – Сирота вытащил маленький блокнотик и раскрыл его. – Сформирована следственная бригада, в её состав введены сотрудники прокуратуры. Но по процессуальным вопросам замечания имеются. Осмотр места происшествия, имея в виду то место, где обнаружена машина «Жигули» с трупом Елены Викторовны Ледневой произведен с нарушениями УПК. В частности, – он ткнул пальцем в блокнотик, – наружный осмотр трупа на месте происшествия производит судмедэксперт или иной врач, если эксперта не имеется. А здесь, как видно из протокола осмотра места происшествия, специалист в области судебной медицины не присутствовал. То есть милиция вообще не приглашала врача. Далее…

– Подожди минутку, – прервал Сироту Чикин. – Это ведь захудалый городишко, даже не сам город, а место в нескольких километрах от него. Может, там на весь район один судмедэксперт, да и тот в отпуске?

– Это не имеет значения, – покачал головой Сирота. – В любом случае согласно закону врач должен присутствовать на месте происшествия, если там обнаружен труп. Свои замечания по делу я сообщу в прокуратуру.

– Сообщи, – усмехнулся Чикин. – А то они сами не знают.

– Вы же сами просили составить замечания, я составил, – Сирота постучал пальцами по папке.

– Замечания – да, но придираться не надо, – Чикин, закурил и громко захлопнул серебряный портсигар, как бы ставя точку в разговоре. – В районах специалистов – ноль, и они там сделали все, что могли. Ладно, иди, Владислав Михайлович, спасибо. А папку оставь, я полистаю, а через часик тебе сам её занесу.

Сирота поднялся, передал дело Чикину и, кивнув на ходу Ледневу, вышел из кабинета, неслышно прикрыв за собой дверь.

– Вот крючкотвор, – Чикин взвесил папку на ладони. – Замечания насочинял. И как только в его маленькой башке статьи всех кодексов помещаются? Не понимаю. А ведь помещаются как-то, – он положил дело перед собой, раскрыл его где-то посередине и механически перевернул несколько листков. Он захлопнул дело и бросил его через свой стол на стол для посетителей. – Читай, Иван, вроде разборчиво написано.

Раскрыв папку, Леднев бегло пролистал первые страницы: собственное заявление в милицию, постановление о возбуждении уголовного дела, несколько протоколов допроса свидетеля, где внизу каждой страницы значилось: «С моих слов записано верно, и мною прочитано. И. Леднев». Так, а вот и протокол допроса сына Юрки. Леднев стал читать с середины, с первого же попавшегося места. «Вопрос: Когда и при каких обстоятельствах вы встречались со своей покойной матерью Ледневой Е. В.? Ответ: Дайте мне подумать. Эта встреча состоялась в первых числах мая сего года, точного числа не помню. Я приехал на дачу, принадлежащую моей матери, чтобы её проведать, там мы и встретились.

Вопрос: На дачу к матери вы приезжали один? Ответ: Да, я приезжал один. Вопрос: Соседи по даче утверждают, что в первых числах мая не видели вас на даче. По их словам, вас видели на даче в конце апреля. Вы приехали вместе с женщиной и находились в доме матери примерно до двадцати часов тридцати минут, после чего уехали в Москву. Около девяти вечера вас видели на станции, где вы брали билеты до Москвы. Один для себя, другой для своей спутницы. Ответ: Соседи по даче могли ошибиться. Они могли не встретить меня в мой последний приезд. Я-то их не видел. Я утверждаю, что после того раза, когда я приезжал на дачу вместе с моей знакомой, был там ещё раз. Я уже об этом говорил. Вопрос: Назовите фамилию, имя и отчество знакомой, с которой вы ездили на дачу к матери. Ответ: На этот вопрос я отвечать не стану. К существу дела это не имеет отношения. Она моя близкая подруга.

Вопрос: О чем вы разговаривали с матерью во время вашей последней встречи? Ответ: Я точно не помню. Кажется, это был обычный разговор о погоде, о здоровье. Ничего важного. Вопрос: Соседка по даче Вельяминова утверждает, что во время вашего приезда в апреле сего года между вами и вашей матерью разговор шел о деньгах. Соседка пришла к вашей матери за солью и случайно услышала кусок этого разговора. Вы просили у матери денег. Ответ: Сперва вы спрашивали о моем последнем визите на дачу, а теперь говорите об апрельском приезде. Вы меня путаете. Почему-то вы подозреваете меня во лжи, а я говорю правду. В апреле мы с матерью говорили о деньгах. Я жаловался, что денег не хватает на жизнь. Вот и все. А Вельяминова только слышала звон. Она вообще глуховата, ей надо на ухо кричать, чтобы она что-то услышала. Вопрос: Имелись ли между вами и вашей матерью какие-то финансовые трения? Ответ: Я не понимаю, что значит «финансовые трения».

Леднев полистал дальше страницы дела. Вот и до старухи Вельяминовой добрались. Старая сплетница, наверное, по всему дачному поселку уже разнесла, что Юрка наезжал к матери, требовал у неё денег. Еще напридумывает всякого, мол, угрожал Юрка матери, совсем затретировал бедную Елену перед смертью. А откуда у неё деньги, одна ведь жила, без мужа? И в самом интригующем, волнующем месте своего рассказа Вельяминова непременно замолчит: дальше сами понимаете, что случилось. Сколько раз он просил не пускать эту швабру старую на порог. Нет, она приперлась именно в тот момент, когда Юрка о деньгах разговаривал. И что-то там услышала. А что не услышала, то додумала. Теперь в поселке на Юрку станут пальцем показывать.