– Ты знаешь, сколько себя помню, мечтаю стать актрисой, – Надя встала за спиной Леднева. – Я никогда не сомневалась в том, что стану именно актрисой, хотя, конечно, это звучит странно. Я была маленькой девочкой, росла в провинциальном городке, в простой семье, далеко от Москвы, всех театров и киностудий. Странно, да? И потом приехала поступать во ВГИК, именно туда. Даже представления не имела, что требуют на экзаменах. Прошла собеседование, кажется, всем понравилась. А потом, конечно, срезалась. Слез было… На следующий год я повторила этот опыт. Тогда я уже выступала в самодеятельном театре. Два раза в течение спектакля выходила на сцену в купальнике бикини. И считала, что у меня уже есть сценический опыт. Тебе смешно?

– Очень смешно.

– И даже тогда, после второго провала в институте, я была уверена, что обязательно стану актрисой. А Некрасов… Я благодарна ему, он первый человек, кто по-настоящему помог мне в жизни. И я бы рада отплатить Некрасову добром за его добро, но полюбить его я вряд ли смогу. Некрасов неплохой человек. Знаешь, какое у него кредо? Каждый день – это день победы. Ежедневно он одерживает хотя бы одну, хотя бы маленькую победу. Над женщиной, над обстоятельствами, над самим собой. Не важно, над чем одерживать победу. Главное, её одерживать.

– Это и мое кредо, только ты этого ещё не знаешь, – Леднев повернулся к Наде и обнял её за плечи.

Коммерческий директор фирмы «Русь-Люкс» Волконский сидел за письменным столом, разложив на нем газету, допивал чай. Он скомкал и кинул в корзину кусок вощеной бумаги, в которую были завернуты только что съеденные бутерброды. Волковский поправил на своем хрящеватом носу очки в тонкой золоченой оправе и ладонью смахнул с газеты хлебные крошки. Денисов опустился на стул и, оглядев пыльный захламленный кабинет, спросил, можно ли взять на завтрашний день отгул.

– Старый приятель за город приглашает, – пояснил Денисов. – У него как раз жена уехала на юг, вот он и решил отдохнуть.

– Да что ты мне это объясняешь? Хочешь – езжай, отдыхай на здоровье, хоть до конца недели. Сам знаешь, что у нас творится, работы пока нет, – начальник вздохнул. – И, видно, уже не будет.

Денисов сделал удивленные глаза.

– Ну, что ты так смотришь? Бандиты, друзья Кудрявцева приберут к рукам все имущество фирмы. Ты разве не знал, с какими людьми имел дело Кудрявцев, кто контролировал всю эту лавочку?

Волковский вроде бы человек честный, не болтливый, но и с ним не следует быть излишне откровенным. Он хотел жить красиво, безбедно и при этом оставаться чистеньким. Жил себе на островке благополучия, твердо ступал по земле, но вдруг почва сделалась зыбкой, начала уходить из-под ног, а островок того и гляди исчезнет в бушующем океане. Но не в светло-голубых водах. Это океан грязи и дерьма. В этом океане Волковский не только испачкается по самую лысину – утонет. Сейчас он боится, он мечтает спастись. Что ж, пусть попробует выбраться.

– Я предполагал, – сказал Денисов. – Но я не думал, что все настолько серьезно.

– Серьезнее некуда. Я вчера разговаривал с этими ребятами. Они позвонили мне домой и назначили встречу у театра на Чистых прудах. Сюда они сунуться пока боятся. Думают, наша контора на прицеле у милиции. Тем лучше, пусть так и думают и не суются сюда. Они боялись, что имущество «Русь-Люкс» конфискуют и продадут с аукциона, если в милиции накопают компромат. Ясно, что до этого дело бы не дошло, но у них почему-то такие опасения возникли. Теперь выяснилось, что бояться нечего. И убийство, видимо, совершено на бытовой почве, к нашей деятельности отношения не имеет.

– Может, нет худа без добра, после гибели Кудрявцева «Русь-Люкс» наконец выйдет из-под бандитской крыши?

– Из-под бандитской крыши так просто не выйти. У покойного Кудрявцева с бандитами были свои счеты. Потом он легализировал бизнес, хотел уйти от бандитов. Но поздно, он увяз, с него тянули деньги. И он платил. Даже его смерть не решила эту проблему. Как только закончится следствие, у нас начнутся неприятности. Это, конечно, между нами, ты сам, Сергей, понимаешь: «Русь-Люкс» отбрасывает копыта.

– И ничего нельзя исправить?

Волковский снова снял очки, посмотрел стекла на свет и, найдя на одном из них тонкий волосок, сдул его. Коммерческий директор обхватил высокий лоб ладонью, будто боролся с головной болью.

– И кто встанет на дороге бандитов? Я, что ли? Свою жизнь я ценю выше, чем это кресло, – Волковский хлопнул ладонями по кожаным подлокотникам. – Может, я не молодой человек, но свое ещё не пожил.

– А чего, собственно, хотят эти бандиты?

Денисов посмотрел на Волковского с жалостью. Должно быть, коммерческому директору действительно неудобно сидеть в своем мягком кресле, когда душу терзает, разрывает на части страх.