Той же идее подчинен и интерьер храма. Его пространство не загромождено хорами. Оно логично нарастает от более низких углов к ступенчато повышенным средним сводам, а от них к еще более повышенным подкупольным аркам и, наконец, устремляется в подкупольный световой барабан. Широко расставленные подкупольные столбы (они соответствуют наружным лопаткам) не мешают воспринимать это пространство целиком, где бы мы ни встали. Оно равномерно освещено, так как окна размещены в трех регистрах: в стенах основного четверика, в центральных закомарах и в барабане. Все это сообщает интерьеру дух рациональной организованности и ясности, а если учесть отсутствие княжеских хоров, то и «демократичности».

Перспективные порталы не сохранились и были восстановлены при реконструкции 50 – 60-х гг. Они сделаны по аналогии с порталами Звенигородского Успенского собора. Лестницы, ведущие к порталам, также восстановлены при реставрации. Древние окна на всю высоту сохранились только в средней апсиде, где была утрачена лишь часть их наружных откосов при переоблицовке стены. В боковых делениях северного, западного и южного фасадов верхние части окон восстанавливаются по уцелевшим с внутренней стороны стен перемычкам.

Успенский собор в Звенигородском кремле. Подмосковный Звенигород впервые упомянут в духовной грамоте Ивана Калиты, которую датируют началом 30-х гг. XIV в. Однако южнорусское название, как и материалы археологических раскопок, говорит о более древнем, домонгольском времени возникновения города.

Древний кремль Звенигорода, Городок, находится за пределами современного города, между двумя ручьями – Жерновкой и Безымянным, текущим по дну глубоких оврагов и впадающим в мелководную здесь Москву-реку. На вершине Городка высится белокаменный одноглавый собор. Несмотря на определенное сходство с владимиро-суздальскими храмами, эта небольшая церковь отличается простотой и скромностью архитектурного убранства. Поставленный на высокий цоколь, храм строен и изящен. В его облике присутствует то чувство меры, которое отличает истинные произведения искусства.

Белокаменный Успенский собор на Городке построен по заказу князя Юрия Дмитриевича Звенигородского в 1417 – 1422 гг. Зодчие, возводившие собор, руководствовались теми художественными навыками и приемами, которые сложились в архитектуре Москвы к концу XIV в. Храм прост и строг, он не осложнен ни башнями, ни галереями, ни притворами, которые были так характерны для владимиро-суздальского зодчества. Издали собор выглядит совсем небольшим, скромно белеет на вершине холма, словно вырастая из него, вблизи – производит впечатление внушительного сооружения. Высота храма до кровли всего 12,5 м, при ширине северного фасада 13 м. Так же, как и церковь Покрова на Нерли, собор на Городке на близком расстоянии воспринимается более высоким сооружением. В этом особый замысел зодчих: и куб собора, и основные архитектурные элементы (проемы окон, барабан и др.) вверху сужаются. Движение вверх подчеркивают заостренные килевидные завершения порталов и обрамления узких, удлиненных окон. Даже камни, из которых сложен собор, имеют большую высоту, нежели ширину (обычно наоборот).

Звенигородский Успенский собор, по образному выражению художника П. Радимова, напоминает красавца-богатыря в холщовой вышитой рубахе и золотом шлеме. Сохранив простоту и ясность, спокойную величавость и монументальность белокаменных храмов времен Юрия Долгорукого, которые сегодня можно видеть в Суздале и Переславле-Залесском, Успенский собор на Городке не несет в себе их суровости и тяжеловесности. Его создатели многое восприняли от изящества Дмитровского собора Владимира, легкости церкви Покрова на Нерли, хотя собор на Городке и уступает им в великолепии и богатстве отделки. Стены собора на Городке украшает тройной резной пояс шириной немногим более метра. Такие же, но более узкие ленты плоской резьбы тянутся на барабане и апсидах. Узор был вырезан на камне уже после укладки каменных блоков, и почти не уступает лучшим образцам работы древних мастеров, даже таким уникальным, как в Юрьеве-Польском, при том, что здесь нет ни львов, ни грифонов и сирен, ни человеческих масок. Их заменил геометрический и растительный орнамент – переплетения стилизованных цветов и стеблей, присущие сербским орнаментальным формам (Москва в это время поддерживала оживленные сношения с Балканами). Украшением собора на Городке являются и его перспективные порталы.

Многочисленные ремонтные работы отчасти изменили первоначальный облик Успенского собора. Храм сильно пострадал в годы Смутного времени, был разграблен и долгое время оставался поврежденным. В 1830 г. во время ремонта стены собора стянули железными полосами, с западной стороны к собору пристроили небольшую звонницу. Крест на главе собора, превосходный по красоте рисунка, относится к концу XVII в.

Внутри собора поражает его высота. Сверху, из восьми окон барабана льется свет, заполняющий всё верхнее пространство храма. Как и во владимирских и раннемосковских придворных храмах, в западной части устроены хоры для княжеской семьи. На хоры ведет лестница, проложенная в толще стены.

Для росписи Успенского собора князь Юрий пригласил Андрея Рублёва. Прославленный русский художник работал в Звенигороде со своими учениками. Сохранившиеся фрагменты рублевских фресок были раскрыты из-под записей позднейшего времени. На западных гранях восточных столбов уцелели поясные изображения Лавра и Флора (от последней фрески сохранились лишь фрагменты), ниже изображения Варлаама, Иосифа и Пахомия с ангелом, но по мастерству исполнения они уступают верхним фрескам. Существующий ныне иконостас относится к концу XVII в. Первоначальный же иконостас Успенского собора был создан в начале XV в. Андреем Рублёвым. Часть икон, написанных им для иконостаса, чудом сохранилась, их случайно обнаружил в 1918 г. художник-реставратор Г. О. Чириков.

Три большие иконы, первоначально входившие в состав деисусного чина, нашли в сарае близ Успенского собора: одна икона служила ступенькой лестницы, две другие лежали под поленницей дров… Так был обретен ныне всемирно известный «Звенигородский чин» Андрея Рублёва. Сразу после реставрационных работ специалисты высказали предположение, что создателем икон мог быть только Рублёв, а время их создания – начало XV в. Первоначально в состав «Звенигородского чина» входило девять икон, после установки нового иконостаса он был разрознен.