К неудовольствию пайщиков, Фишер пошел на дополнительные, весьма значительные расходы, заказав снимки района поисков из космоса; попробовал аппаратуру для атомного анализа проб воды и даже подумывал о приобретении дельфинов, чтобы обучить их находить на дне золотые и серебряные предметы. От этой затеи его заставило отказаться лишь то, что сокровища скорее всего погребены глубоко в песке и поэтому «интеллектуалы моря» не смогут обнаружить их.

По завершении всех подготовительных работ в 1970 году Мэл Фишер и его команда прибыли к Маркесас-Кис. Увы, несмотря на «супертехнику», долгие месяцы «улов» ограничивался лишь ржавыми консервными банками, бочками да обрывками металлических снастей. Таяли деньги и надежды акционеров «Трежер Сэлворз», но ее глава не унывал: «Чем большую площадь мы избороздим впустую, тем ближе наш час».

Когда к лету 1971 года обследованная зона достигла 120 тысяч квадратных миль, появились первые обнадеживающие находки. Началось с того, что магнитометр на одном из поисковых катеров зарегистрировал слабый всплеск. Поколебавшись — опять, наверное, какой-нибудь железный хлам, — дежурный аквалангист вернулся на это место и прыгнул в воду. Видимость на шестиметровой глубине была отличной, и он сразу увидел лежащий на песке ствол старинного мушкета. Чуть дальше — короткая абордажная сабля и второй мушкет. Поставив буй, ныряльщик решил осмотреть соседние участки дна, и, как оказалось, не зря: метрах в тридцати торчал большой якорь.

Вернувшись на катер, аквалангист выпустил сигнальную ракету. С «Бесстрашного» — штабного судна экспедиции — немедленно примчался томившийся без дела фотограф Дон Кинкайд, которому было поручено снимать любые находки. Запечатлев на цветную пленку саблю и мушкеты, он опустился на дно, чтобы выбрать наиболее удачный ракурс для съемки якоря. И чуть было не выронил бокс с камерой. Прямо перед ним на песке отчетливо виднелись несколько желтых колец массивной цепочки. Еще не веря в удачу, Кинкайд потянул за конец и вытащил золотую цепочку длиной в два с половиной метра. Так была сделана первая серьезная заявка на испанские сокровища.

В последующие недели команда Фишера обнаружила много серебряных монет, инкрустированные ложки и тарелки, золотой боцманский свисток, исправную бронзовую астролябию, а также дюжину небольших золотых слитков.

Не было сомнений, что они напали на след испанского корабля. Но какого? Фишер терялся в догадках. Ни одна из находок не могла пролить на это свет. На грубо отлитых слитках не было ни клейма испанского налогового ведомства, ни римских цифр, указывающих из вес. К тому же они не числились в грузовом манифесте ни одного из затонувших галеонов. Следовательно, это была контрабанда, которую с равным успехом могли припрятать и на «Аточе», и на «Санта Маргарите».

Впрочем, Фишер полагал, что, в конце концов, нет большой разницы, следы какого именно галеона они обнаружили. Куда важнее, что теперь появилась возможность восстановить общую картину кораблекрушения. Судно, видимо, наскочило на риф, возле которого лежал якорь. Причем, повредив корпус, оно затонуло не сразу, а некоторое время дрейфовало по ветру, постепенно разваливаясь, теряя людей и груз на площади в несколько квадратных миль. Следовательно, основные обломки находятся дальше к юго-востоку на большей глубине.

Подводный сезон 1972 года не принес ничего нового. С приходом следующей весны аквалангисты возобновили поиски все у тех же островков Маркесас-Кис. И вот сначала тоненькой струйкой потекли серебряные монеты, потом струйка превратилась в поток, и, наконец, ныряльщики открыли целую «серебряную залежь». Монет было так много, что они в шутку окрестили это место «Испанским банком». Он-то и помог разгадать тайну погибшего галеона.

Четвертого июля младший сын Фишера четырнадцатилетний Кейн углядел на дне какой-то странный предмет, похожий, по его словам, на «большущую буханку хлеба». Когда «буханку» достали, она оказалась слитком серебра, на котором стояли цифры 569. Сопровождавший экспедицию историк Юджин Лайонз взялся за копии документов из севильского архива. В грузовом манифесте «Аточи» нашелся слиток с таким номером. Там же был указан и его вес — 28 килограммов. Как раз столько и весила находка. Итак, все стало на свои места: под водой у Маркесас-Кис скрывались обломки флагмана «флота сокровищ».

Но и после этого отыскать и достать испанские сокровища, разбросанные на большой площади да и к тому же занесенные толстым слоем донных осадков, оказалось далеко не просто. В конце концов Фишер пришел к однозначному выводу: нужно изготовить большие по размеру «почтовые ящики», которые подавали бы сильные струи для размыва грунта. Для этой цели он приобрел два мощных буксира с Миссисипи с огромными гребными винтами. Один из них — «Северный ветер» — Мэл отдал под командование своему старшему сыну Дирку, а второму сыну Киму предложил стать капитаном другого буксира «Южный ветер».

Используя эти буксиры с усовершенствованными «почтовыми ящиками», которые не только перемещали сразу тонны песка, но и намного улучшали видимость под водой, спасатели пошли по следу прежних находок к юго-востоку от места обнаружения якоря галеона. Сначала им попадались обросшие ракушками мушкеты, сабли, свинцовые пушечные ядра. Потом пошли россыпи серебряных монет.

Однажды Дирк Фишер вынырнул на поверхность рядом с «Южным ветром», сжимая в руках круглый предмет. Это была лоцманская астролябия, несколько веков пролежавшая на дне глубоко под песком. Тем не менее она сохранилась так хорошо, что ею вполне можно было пользоваться и сейчас. Кстати, последующие исследования показали, что астролюбия сделана в Лиссабоне неким Лопу Оменом около 1560 года, который конечно же не мог предположить, что его трудом будут любоваться далекие потомки.