Девушка проигнорировала вопрос. Она смотрела на менестреля, который исполнял на арене сальто назад. При этом колокольчики на его шутовском колпаке весело звенели. Толпа крестьян, собравшихся за ограждением, громко аплодировала ему.

Стефан развернул Кэтрин за плечи и заставил ее взглянуть себе в глаза.

— Допустим, ты горишь от желания ко мне, — как всегда насмешливо сказал он, его обветренные щеки подергивались в улыбке.

Как она ненавидела эти игры!

— Хватит, Стефан! — резко оборвала она его. — До свадьбы осталось ждать недолго. А до тех пор оставь меня в покое.

— Не стоит беспокоиться! Я не прикоснусь к тебе, пока ты сама не попросишь об этом. Никакого супружеского долга и никакой нежности! Но не забывай, что при этом ты рискуешь чувствами, которые испытываешь ко мне. Молю Бога, чтобы они не разбились о тот камень, который ты называешь сердцем!

— Простите, милорд, могу ли я вас прервать? — внезапно услышали они чей-то голос.

Перед ними верхом на коне сидел сеньор Дербонэ. Он явно забавлялся их ссорой. Белый шлем он снял и держал его под мышкой, отчего вьющиеся ярко-рыжие волосы развевались на ветру, открывая волевое лицо. Элегантный бархатный плащ голубого и бежевого цветов ниспадал с его плеч. Белый жеребец, на котором подъехал француз, был укрыт не менее роскошной шелковой попоной тех же оттенков, а голову его защищал шлем, так же, как у хозяина, украшенный султаном из белых перьев.

— Если я появился в неподходящий момент, сэр Стефан, вы только скажите, и я немедленно оставлю вас!

— Можете остаться, — ответил Стефан на французском языке, — и позвольте вам представить Кэтрин Гилберт.

В знак приветствия Кэтрин кивнула.

— Очень рад, мадемуазель, — склонился над ее рукой сеньор Дербонэ.

Француз был моложе Стефана, как предполагала девушка, лет на пять. Его темно-карие глаза взирали на нее пристально и страстно, а полные губы прильнули к руке с явным удовольствием.

— Я вижу, мадемуазель, вы еще не отдали своего предпочтения сэру Стефану. Могу ли я, в таком случае, надеяться на вашу благосклонность в этом поединке?

— Это невозможно, — ответила Кэтрин, заметив уголками глаз самодовольную улыбку Стефана. — Однако благодарю вас за предложение.

— Какая жалость! — воскликнул галантный француз. Он уже собрался было надеть на голову шлем, но остановился. Глаза его сияли. — Я только что придумал, как утешить мое разбитое сердце! Мы пока не определили, какой приз нас ожидает в случае победы. Что скажете, Бартингэм? Мое предложение таково: если я окажусь победителем, то вечером мне будет позволено поднять кубки вместе с прекрасной леди. А чтобы приз оказался слаще, мы выпьем, согласно обычаю… на брудершафт.

Глаза Кэтрин округлились от ужаса. Она даже представить не могла, как он осмелился сделать такое дерзкое предложение.

— Нет, я думаю было бы лучше… — начала было девушка, но Стефан перебил ее.

— Прекрасное предложение! — Его глаза горели каким-то демоническим огнем. — Я уверен, что Кэтрин предпочтет ваше общество моему, Дербонэ. Меня она не выносит.

Француз удовлетворенно рассмеялся. Он разглядывал девушку так, словно вот-вот окажется с ней в одной постели.

— А какой бы приз хотели вы, Бартингэм? — обратился он наконец к Стефану.

— Я еще имею честь ужинать с Кэтрин каждый день, мой дорогой. Поэтому следует придумать для меня что-нибудь другое. Пошли, я расскажу, чего бы мне хотелось.

С этими словами Стефан увлек француза в сторону арены. Однако девушка окликнула его еще на минутку.

— Если ты проиграешь поединок, я тебе этого никогда не прощу.

— Я никогда не проигрывал, — мрачно ответил Стефан, прикасаясь к ее подбородку закованными в металл пальцами. Пройдя несколько шагов, он остановился и с дьявольской усмешкой добавил: — Почти никогда.

Кэтрин презрительно посмотрела вслед удаляющимся мужчинам. Тяжело вздохнув, она направилась к трибуне, где вокруг Констанции собралось небольшое дамское общество. Девушка еще не забыла последнюю встречу с женой Марлоу, отчего испытывала некоторую неловкость. Но вскоре она отвлеклась от грустных мыслей, увлеченная всеобщим оживлением и восторгами. Радостными возгласами дамы приветствовали своих рыцарей, многие из которых должны были принять участие в турнире после поединка Стефана и Дербонэ. Когда они чинно проходили мимо трибуны, женщины махали им руками и кидали в них разноцветные ленты. Другие радовались песням менестреля, в которых тот воспевал необычайную красоту английских женщин.

Однако радость Кэтрин исчезла, как только она увидела Стефана, приближающегося к девице легкого поведения из свиты сеньора Дербонэ. И, хотя та не носила соответствующего знака, как требовал закон, Кэтрин не сомневалась в ее принадлежности к шлюхам. Девица вцепилась в руки двух французских рыцарей, создавая вокруг себя суматоху. Ее светлые кудри были растрепаны и беспорядочно висели вокруг чувственного рта и бегающих глаз. Завидев Стефана, она, покачивая бедрами, направилась в его сторону. При этом она развязно улыбалась. Кэтрин не могла слышать, что она говорила Стефану, но не нужно было обладать особой проницательностью, чтобы догадаться, о чем шла речь. Сорвав желтый шелк с его копья, девица извлекла откуда-то из-за пазухи платок и протянула его молодому человеку. Слуга обвязал им копье своего хозяина. С возгласами признательности девица кинулась Стефану на шею и поцеловала его в губы с такой страстностью, словно ее герой был при смерти, а она пыталась таким образом вернуть его к жизни.