Если бы она не была уродиной, если бы она нравилась хоть кому-то! Хоть раз!

Все, что мешает этой мысли, – вон.

Стася забыла о том, что инициатива в знакомстве с Юрием принадлежала Люсе, и Стася, даже если бы хотела, не смогла бы этому знакомству помешать. Противостоять Люсе, когда она несется к своей цели с упорством танка и нежностью горлицы… Увы и ах.

Стася забыла, что если бы она отказалась ехать с Люсей во Францию – мертвы бы сейчас были обе. Юрочка, а Юрочка, почему тебя прозвали Тесак? И, бога ради, почему у тебя такие большие зубы?

Стася забыла о том, что Люся была уже стара. Что у нее давно болело сердце. Что у нее еще раньше случился инфаркт. Что она, в сущности, не только готова была умереть, но и ждала этого момента.

Стася забыла о Денисе Корчагине – изменивший, он все же был предан ей столько лет! О серолицем участковом – он ходил, хлебал чай, хотя уже не лезло, все ждал, когда она выйдет из своей комнаты, а он всегда неловок был с девчонками, и даже когда она выходила, не знал, что делать! А уж об умненьком, сутулом учителе информатики и не вспоминала никогда, он-то ведь не зря пригласил ее танцевать на выпускном вечере, хотел сказать что-то, да не успел.

Стася забыла обо всем, что мешало ей предаваться самобичеванию. И неизвестно, к чему бы ее привела эта идея, если бы не случайность.

Кефирчик и раньше был не подарок, а оставшись на попечении Стаси, превратился в законченного неврастеника и впал в детство. В частности, к нему вернулась щенячья привычка грызть все, что плохо лежит. Особенно Кефира интересовали туфли и сумки. Их приходилось прятать в стенной шкаф. Стася, занятая своими мыслями, как-то забыла свою сумку на столике в прихожей, и гадкая собачонка разодрала ее в клочки. Ползая по пыльному полу, Стася собирала лоскуты ткани, кусочки кожи, фантики, чеки, косметику.

«Хоть бы Кефир не налопался всякой там галантереи, а то опять придется везти к ветеринару», – подумала Стася. При воспоминании о предыдущем разе ее слегка тряхнуло, и тут ее внимание привлек смятый, изжеванный кусочек плотной бумаги. Это была визитная карточка, которую когда-то сунула Стасе Алина.

«Клиника «Имплант». Пластический хирург Вагаев Тимур Адамович.

И в ту же секунду, когда она прочитала эти слова, пазл сложился. Стася завершила логическую цепочку безумия (о, у безумия тоже есть логика!) последним звеном.

– Слушай, а ты не хочешь себе пластику сделать? Сейчас это просто. Ты не обижайся только, но вот нос у тебя…

– Да-да, я знаю. Большой. Я уже наводила справки, но говорят, до двадцати одного года лучше не делать ринопластику.

– Глупости! Да я знаю одну девицу, которая…

– Может, и глупости. Только, знаешь, у меня бабушка… Она всех этих операций страшно боится.

Люси больше нет. Ей, Стасе, уже исполнился двадцать один год, и в любом случае она может пойти и сделать себе операцию. Деньги у нее есть, она почти ничего не тратила в последнее время. Ринопластика – вот что ей нужно! Изменить форму носа, отрезать его к чертовой матери, а из остатков свалять аккуратный греческий носик, как у Николь Кидман. Интересно, способен ли на это Тимур Адамович? Выхода-то у него нет!

Клиника Стасе понравилась. В холле было светло и тепло, нежно зеленели на подоконниках цветы. Странные, незнакомые – иноземные гости смотрели с изумлением сквозь стекла на заснеженный город. Стася вспомнила, что как-то Люся ушла, просто-таки сбежала из кабинета врача-стоматолога только потому, что увидела у него в кабинете засохшую фиалку в невыразительном пластмассовом горшке.

– И я подумала: если уж он не в состоянии за цветочком доглядеть, то что будет с моей многострадальной пастью? Встала и ушла. Он, бедняга, так удивился!

Стасю записали на первичный прием, дали заполнить анкету, потом с поклонами отвели на мягкий диванчик у окна, усадили и попросили подождать. Она ждала и косилась на раскидистое деревце (банзай? Да нет, бонсай!) в углу. Итак, вот она и на месте. Пока ничего страшного. Не слышно криков, стонов и скрежета зубовного, не видно людей с окровавленными повязками на лицах. Бегают деловитые девушки в одинаковых бледно-зеленых костюмчиках. Симпатичные, но ничего особенного. Наверное, сюда нарочно таких подбирают. Стася украдкой достала записную книжку, куда вложила фотографию Николь Кидман, но полюбоваться на нее не успела. Ее пригласили в кабинет.

Тимур Адамович сначала показался Стасе старым, затем молодым. Это потому, что его волосы почти седы. У него стальные, насмешливые глаза, надменно сжатый рот и большой кривоватый нос. Это выглядит прямо-таки насмешкой! Вот, дескать, каков я красавчик, так и ты не парься! У Вагаева странная манера смотреть на человека – не в лицо, а как-то поверх головы, и Стася подумала, что он, вероятно, очень самоуверенный и высокомерный человек.

– Не могу сказать, что у вас совершенно нет показаний к операции, – заметил Тимур Адамович, выслушав сбивчивые Стасины объяснения и поморщившись на вырезанную из журнала Николь Кидман. – Проблема в том, что вы не кажетесь мне подходящим кандидатом для ринопластики.