Еще одна мысль терзала Ленькину душу: теперь он сам стал убийцей и по закону должен был отвечать. Вспомнив про Ягуду, подумал, что не по-людски бросать его на растерзание хищникам. Охотничья этика предписывала спрятать тело на время, пока не вернется с подмогой. Эта мысль заставила Леньку возвратиться туда, где остался лежать мертвый Ягуда.

Ягуда лежал на боку. Вокруг него темнела подсохшая кровь. Стащив с мертвеца рюкзак, Ленька полез внутрь. Там, в клетчатой рубашке, которую он видел тысячу раз, был золотой песок. Ягуда ссыпал его в длинные рукава, завязанные снизу узлами.

Чтобы легче было тащить, Ленька снял с него сапоги, взял за ноги и, так же, как Митьку, потащил к шалашу. Рюкзак с золотом, хоть и был тяжелым, тоже забрал с собой. Так, с неподъемным рюкзаком на спине, тащил он взрослого мужика несколько сот метров. До шалаша добрался без сил. Сбросил рюкзак, рухнул на землю и лежал до тех пор, пока не ушли из глаз пульсирующие кровавые точки.

Теперь он точно знал, что нужно делать. Когда пришел в себя, взял нож и полез на гольцы – туда, где гуляли ледяные ветра и царила вечная мерзлота. Пощупал ногой, разгреб мох, добрался до серого льда. В нем, как и предполагал, была широкая щель, заваленная перепревшими ветками. Расчистив ледяную расщелину насколько доставала рука, отправился к ближайшим деревьям и натаскал оттуда лапника.

Настало время для главного.

Сначала он втащил на гольцы Митьку. Он был его братом и погиб безо всякой вины, поэтому его Ленька уложил в ледник первым. С Ягудой было труднее. Тащить пришлось часа полтора. Тело продавило перепревшие ветки и провалилось в ледяную щель глубже, чем Митька, потому что было тяжелым.

С насуном пришлось повозиться. Его труп, как говорили охотники, «дал сок», то есть потек гнойной сукровицей. Ленька вытащил из груди мертвеца нож, затянул у него под мышками насуний пояс, привязал веревку, впрягся и потащил.

Насуна скинул в расщелину, когда наполовину стемнело. Туда же бросил рюкзак с золотом. Постояв на краю, простился с Митькой, немного поплакал. Потом закидал трупы лапником и несколькими слоями мха.

В шалаш Ленька вернулся без сил, упал на лапник и крепко заснул. Но как только показалось солнце, собрал вещи. Определив направление, углубился в коренную тайгу. В тот момент он все для себя решил. Если брат Митька мертв, значит, для родителей умерли оба их сына.

Полине не составило большого труда договориться с Мохначевым о переносе прогулки на завтра. В обед за их обычным столом старик с легкостью согласился, только, улыбнувшись, заметил:

– Видать, не слишком интересуетесь историей золота Колчака.

– Меня пригласили понаблюдать за погружением батискафов.

– Неужели?! – Старик оживился так, что на его щеках заиграл румянец. – Завидую. По-хорошему вам завидую. И кто же, если не секрет, организовал для вас эту экскурсию?

– Не секрет, – ответила Полина. – Начальник слюдянской полиции.

– Если сам Константин Михайлович, тогда я спокоен.

– Буду находиться под защитой полиции.

– Не в этом дело. Юдин – мощный мужик.

– Давно его знаете?

– Недавно, но слышал много хорошего. – Мохначев восторженно улыбнулся. – И ведь каков красавец: выправка, стать! Все при нем. Можете представить, что он мой ровесник?

– Нет, – бестактно призналась Полина.

– Ему не дашь больше пятидесяти. Спортсмен, охотник, рыбак. Вся жизнь в движении… – Иван Ильич взглянул на часы. – Во сколько вы с ним договорились?

– В два.

– Уже без пяти. Вам нужно поторопиться. Вы, вероятно, пойдете на катере, так что поспешите на пристань.

– Константин Михайлович заберет меня от столовой.

– Тогда – вперед!

Наскоро попрощавшись, Полина подхватилась и побежала к выходу. Там уже стояла легковая машина белого цвета. Из нее вышел майор Юдин и галантно открыл переднюю дверцу.

Когда он сам сел за руль, Полина пристально его оглядела.

– Что? – спросил Константин Михайлович.

– Ничего, – смутилась она.

– Сам знаю, что в кавалеры вам не гожусь, староват, – строго заметил он.

– Ну что вы! Я думала совсем не об этом.

– А о чем?

– Если честно… – Она чуть замешкалась. – Вы не выглядите на свой возраст.

Выехав за территорию санатория, Юдин свернул на дорогу в Слюдянку.

– И кто же вам успел сообщить, что я такой старый? – спросил он после продолжительной паузы.

– Иван Ильич Мохначев. Он сказал, что вы с ним ровесники и немного знакомы.

– Знакомы, чистая правда. Его здесь все знают. Но про возраст он все вам наврал.