Зина зарыдала еще громче. Она была уже не красной, а какой-то фиолетовой.

– Ты злая, Ложкина, ты очень злая! – простонала она сквозь рыдания.

– А ты глупая курица! И это, как ты знаешь, не мои слова! Все твои цветы дохнут! Ты не умеешь их выбирать, ты не умеешь за ними ухаживать! Ты уйму денег потратила зря…

– Я… я ни одной копеечки… ни одной чужой копеечки к себе… к себе в карман… ни одной!

– Рутковская, твоя простота хуже воровства! – выкрикнула напоследок Жанна и выскочила в коридор. Она была вне себя – и дело, кажется, было вовсе не в Зине.

Этим утром, подъезжая к работе, она видела, как в подъезд под ручку входят Юра и Нина. Жених и невеста…

В холле Жанна столкнулась с Веленской.

– Селена Леонардовна… Будьте добры, поговорите с Крыловым! Эта Рутковская нас всех доконает, – мстительно произнесла Жанна. – Он нас должен жалеть, а не ее! Вы в курсе, что она телефонные счета забыла оплатить?

Веленская недовольно нахмурилась. Она очень не любила, когда ей давали указания.

– Послушай, Жанна, я тебе тоже кое-что хочу сказать, – холодно произнесла она. – Твои служебные романы…

– Мои – что?.. – моментально вспылила Жанна.

– Твои служебные романы, – с удовольствием повторила Веленская. – Ты уж, пожалуйста, выбери кого-то одного. Твоя бурная личная жизнь дезорганизует рабочий процесс…

– Дезорганизует? – ахнула Жанна. – Вот как… Да я тут одна за всех пашу!

Это было небольшим преувеличением, но спустить Веленской Жанна никак не могла.

– А вы? – вдохновенно продолжила Жанна. – А вы, между прочим, настолько увлеклись улучшением своей внешности, что забыли в прошлом году сдать отчет в налоговую! Нам едва не заблокировали расчетный счет! Крылов тогда слег с сердечным приступом!

Селена Леонардовна побледнела.

– Ну, Ложкина, ты у меня пожалеешь…

– Вы мне угрожаете? Валяйте… Над вами, между прочим, все смеются! Вы со своей пластической хирургией на человека перестали быть похожи!

– Ложкина… Ложкина, что ты себе позволяешь?.. – ошеломленно произнесла главный бухгалтер.

Жанна ничего ей не ответила, развернулась и ушла. Она чувствовала, что действительно позволила себе наговорить Веленской лишнего, но остановиться не могла. Какие-то демоны вселились в нее…

– Ну, что там? – встретила ее Карина.

– Рутковская забыла оплатить телефонные счета, – сказала Жанна.

– С нее станется! – засмеялась Карина. – Послушай, а вот что мне вчера Котя сказал…

– Карина, прошу тебя, оставь меня в покое, – мрачно остановила ее Жанна. – Мне совершенно все равно, что сказал твой гениальный сынок. Я хочу помолчать. Немного тишины, понимаешь?..

Карина с обиженным видом отвернулась.

Но Жанне было все равно.

Ближе к обеду она сумела поссориться с Артуром Потапенко, который вздумал флиртовать с ней. Потом, после обеда, все-таки высказала техничке все, что думает о ее работе.

В четвертом часу Жанну вызвал к себе Крылов. Указал на кресло напротив.

– Присаживайся… Послушай, Жанна, все на тебя жалуются. Говорят, ты словно с цепи сорвалась?

– Пусть говорят… – Она, в довольно короткой юбочке, медленно положила ногу на ногу.

Крылов посмотрел на ее колени и быстро-быстро заморгал.

– В общем, ты должна это прекратить… – растерянно произнес он. – В смысле, проявлять свой скверный характер… Ты знаешь, что было с Веленской?..

Жанна с безмятежным видом принялась кусать завиток своих волос.

– Жанна! – в отчаянии воскликнул Крылов.

– У вас есть пистолет, Платон Петрович?

– Что? Зачем?

– Я вот думаю – пристрелил бы меня кто, что ли… – вздохнула она. – Мне от самой себя тошно!

В пятницу вечером Жанна с Сидоровым и Айхенбаумом отправились в боулинг.

Жанна оказалась проигравшей, к тому же сломала два ногтя на правой руке. Сидоров с Айхенбаумом в виде утешения угощали ее пивом – тут же, в баре при боулинге.

Разошлись только в третьем часу ночи.

От пива у Жанны шумело в ушах и была такая тяжесть в руках и ногах, что она едва могла ими шевелить.

Спала она скверно, а на следующий день позвонила Марату и попросила его принести анальгин.

Он принес лекарство и очередную розу – роскошную, на длинной ножке. Чайную розу.

– Маратик, мне так грустно… – пожаловалась она, кутаясь в шерстяной плед. – Если бы не ты, я бы просто пропала.

– Ты завтракала? – спросил он, ставя цветок в вазу.

– Нет. Я не хочу.

– Я сварю тебе бульон.