— Мне необходимо предварительно поговорить с ним. Может быть, он не захочет, чтобы его имя стало известным, вы понимаете?

Мистер Дюпон снова сел на место. На его худом личике было ясно написано разочарование.

— Да, — произнес он после минутного размышления, — это, конечно, правда. — Он встал. — Вы поговорите с ним, а я постараюсь увидеть вас завтра.

Ролло вопросительно посмотрел на него.

— Но вы мне так и не сказали, что же он должен для вас сделать?

— Скажите ему, что я хочу присутствовать при ритуальных церемониях. Все это, разумеется, держится в строгом секрете. Но необходимо присутствие «зомби-ста», настаивайте на этом пункте обязательно. Я щедро заплачу.

Ролло порылся в своем кармане, вытащил карандаш и записал на своем бюваре слово «зомбист». Прежде этого слова он никогда не слышал и не имел никакого представления, что оно означает.

— В какую сумму выльется оплата? — спросил он.

Мистер Дюпон снова утвердительно кивнул.

— Десять тысяч фунтов, — проговорил он. — Но для такой суммы необходим положительный результат.

Глаза Ролло приняли мечтательное выражение. Безусловно, этот маленький человечек стоил того, чтобы его приручить.

— В четверг? — сказал Дюпон, вставая с кресла. — В этот же час? Тысяча фунтов для вас за мое знакомство с ним и десять тысяч ему за работу.

— Договорились!

Мистер Дюпон протянул Ролло руку.

— Могу я получить обратно свою визитную карточку? — осторожно спросил он.

Ролло ни на минуту не задумался. Он вытащил из кармана сложенную вдвое карточку и протянул Дюпону. Это стоило ему таких трудов, как если бы у него вырвали один из его громадных желтых зубов. Но инстинктивно Ролло почувствовал, что игра стоила свеч.

Если Дюпон потеряет к нему доверие, он никогда больше не увидит его, а Ролло сильно жаждал увидеть его снова. Гость направился к двери и вскоре его шажки затихли в коридоре.

— Он просто сумасшедший, — сказала Селия. — Ты видел его глаза? Он совершенно помешан.

Ролло пожал плечами:

— Я тоже подумал, что он не в своем уме, но если ты богат, как Крез, можно позволить себе и не только это…

Он позвонил два раза.

Сьюзен Хэддер спустилась по авеню Шафтесбери и остановилась на углу Хэннан-стрит, пропуская такси, шедшее к Лейсчер-скверу. Какой-то мужчина пробормотал из тени:

— Привет, малютка! Мы, кажется, направляемся в одну и ту же сторону?

Сьюзен не обратила на него внимания, и, когда красный светофор сменился зеленым, она пересекла улицу в направлении Пиккадилли. Она слышала раз восемь в течение этого часа те же самые выражения, и сама была виновата в этом. Ей надо было прекратить это бесцельное хождение. Ей было совершенно необходимо остаться дома. Дома? Она представила себе маленькую комнату на последнем этаже самого старого здания на Филизи-стрит. Это никак не могло называться «домом». До сегодняшнего вечера это было лишь местом, где она хранила свои вещи, где спала, но сегодня эта комнатка стала единственным, что у нее осталось на свете. Домашний очаг, который она представляла себе и который еще несколько часов тому назад казался таким реальным, исчез после появления письма. Но она не хотела сейчас думать об этом письме. Будет еще много времени подумать об этом позже. Она сможет читать и думать о нем все вечера до самой смерти. А в этот вечер, нет, она не хотела думать о письме. Но Сьюзен не могла больше бесцельно блуждать по улицам. Становилось уже поздно. И потом, она уже больше двух часов бродила таким образом, и ноги у нее начали болеть. Она знала, что если вернется в «меблирашку», изолированную от уличного шума, от реклам, от рокота толпы, она снова начнет думать. В эту ночь такое состояние было для нее невыносимым. Она знала, что рано или поздно, но ей придется решиться, но хотелось как можно дальше отложить предстоящие мучения. Девушка устала.

Человек, который заговорил с ней на углу, следовал на небольшом расстоянии. У него была странная походка. Можно было подумать, что одна нога короче другой. Ей не нужно было оглядываться, чтобы убедиться, что он идет сзади. Но она не боялась. На улице было еще много народу, однако ей стало все же не по себе. Было неприятно, что ее принимают за уличную девку. По небольшому спуску она вышла на Глей-Джуаз-стрит. Это, конечно, было ошибкой, потому что улица была темной и служила местом свиданий. Человек по-прежнему шел почти рядом. Она ускорила шаги, недовольная собой, потому что покинула безопасную Пиккадилли. В нескольких шагах от нее оказался бар. Не раздумывая, она вошла в него и хлопнула дверью перед носом преследовавшего ее типа. Она не обернулась, но чувствовала взгляд, устремленный ей в спину.

В баре царила тяжелая удушливая атмосфера. Все столики были заняты. Сьюзен осмотрелась. Она видела, что посетители разглядывали ее в упор: кто просто из любопытства, а кто с интересом. Она все же нашла свободное место и села. Столик был занят, но ее сосед не обратил на девушку внимания. Этот человек читал газету и держал ее так, что его совсем не было видно. Перед ее глазами маячил лишь лист сложенной газеты и шоферские перчатки. Официантка сказала:

— Мы собираемся закрываться.

Сьюзен посмотрела на нее и неожиданно осознала свое положение. Яркое освещение и тяжелая атмосфера, казалось, лишили ее последних сил. Ноги у нее опухли от хождения, и тело было готово раствориться, в океане усталости.

— О! Я думала… Я очень хотела бы получить чашечку кофе, — попросила она.

Официантка осталась неумолимой.

— Мы закрываемся, — твердо повторила она.

Сьюзен задумалась. Она должна была хоть немного отдохнуть, прежде чем отправиться домой. А этот тип с улицы обязательно станет преследовать ее. Но эта вредная баба с подносом… Сьюзен с отчаянием подумала: «Она устроит мне сцену, если я не уйду». Она взяла свою сумочку и отодвинула стул…

— Вы закроетесь еще только через двадцать минут, — вдруг проговорил мягкий голос из-за газеты. — Принесите ей кофе.