— Почему же вы еще не…

— Полиция? — Дон Фергюссон слегка дрожащими пальцами взял сигарету. — Я ни в коем случае не желаю скандала. Эта история с убийством достаточно скверна сама по себе.

— Да, но к исчезновению Энн Рикарди ведь не имел отношения?

Фергюссон покосился на Купера из-под сдвинутых бровей.

— Надеюсь, что нет, Купер. С полгода назад — Энн как раз исполнилось шестнадцать — мне бросилось в глаза, что она слишком часто приходит в студию; всегда в то время, когда у Джека пробы или съемки. Потом я узнал, что они встречаются! Я знал, как это делает Рикарди, это знал каждый. Тогда я взялся за Энн и запретил ей встречаться с Джеком.

«Странно, — подумал Купер, — этот Рикарди везде поспел».

— На этом история, естественно, не закончилась?

— Конечно, нет. — В голосе Фергюссона послышалась горечь. — С тех пор они встречались тайком. Наконец я пригласил Рикарди к себе в кабинет. Мы говорили открыто, и Джек заявил мне, что не он, а Энн ему проходу не дает. Я попросил его положить этому конец, и он мне обещал. Это получилось легко, так как к тому времени у него уже давно была связь с Вильсон.

Купер откинулся назад.

— Энн не сказала вам спасибо?

— Некоторое время она была расстроена, однако затем довольно скоро оправилась. Все было только увлечением и, самое важное для меня, ничего непоправимою еще не случилось. Она сама об этом как следует не задумывалась. Но мне Джек Рикарди надоел. Поэтому я не возобновил его контракт.

— Сколько фильмов он должен был еще у вас сделать?

Фергюссон избегал его взгляда.

— Ни одного, это был его последний фильм. Джек приходил и угрожал мне. У него были письма Энн. Не знаю, что в них, но все же я не хотел скандала. Он сказал, что если я не возобновлю контракт, он придаст их огласке. Все будут хохотать над нами до упаду.

То, что рассказал Фергюссон, характеризовало покойного Рикарди не с лучшей стороны, но очень хорошо, один к одному, совпадало с тем, что было о нем сказано за последний час. Однако Фергюссон не понимал, насколько обвиняет сам себя.

— Несмотря на это, вы не продлили контракт?

Фергюссон покачал головой.

— Нет, я не позволю себя шантажировать. Конечно, я ничего не сказал об этом Энн, но в течение двух дней у меня было такое чувство, что он с ней разговаривал, если даже не виделся. Она вчера утром спрашивала, не будет ли продлен контракт Джека. Я сказал — нет.

— Она удовлетворилась этим?

Фергюссон кивнул.

— Да, хотя мне показалось, что она хотела еще что-то сказать, но затем вышла из комнаты.

— Когда вы ее видели еще?

— С тех пор она исчезла.

— Дайте мне список ее знакомых и тех мест, где она бывает. И по поводу писем: я не могу вам гарантировать, что найду их, во всяком случае, что найду их раньше, чем полиция.

Дон Фергюссон оперся руками о письменный стол и наклонился вперед.

— Слушайте, Купер, сделайте все, не имеет значения, сколько это стоит. Я надеюсь, что Энн ничего не грозит, но если это не так, вы должны спасти мою дочь, ясно?

— Да, я еще понимаю родной язык. Как насчет аванса?

Фергюссон взял чековую книжку и приготовил ручку.

— Пятьсот, пойдет?

Купер взял чек, поблагодарил и собрался уходить, но тут ему пришло на ум кое-что еще.

— Конечно, копы уже роются в квартире Рикарди, и, насколько я знаю Брайта, он все перевернет вверх дном. Где еще могут быть письма?

— В его банке или у него на вилле.

— У вас есть адрес? Кто еще знает, где находится эта вилла?

— Понятия не имею, вероятно, Андерс. Они как будто дружили. Вот адрес.

Купер взял записку и спрятал ее.

— Если письма были у него дома, тогда они, вероятно, скоро окажутся в городском управлении. Если нет, возможно, я окажусь быстрее. А если ваша дочь сегодня вечером вернется, пожалуйста, позвоните мне — здесь номер моего телефона. В противном случае я завтра буду у вас.

Он еще немного постоял.

— Ах, да, если я все-таки наткнусь на убийцу или на того, кто дал ему такое поручение — вас это интересует, или касается только копов?

— Конечно, меня это интересует!

— О’кей, если это все, увидимся завтра.

На улице Купер подумал, что следует взять такси — его автомобиль остался дома. Он знаком подозвал машину и велел ехать в Тинейдж-клуб.

Тот оказался своего рода спортивным залом. На первом этаже располагался бар, а рядом — вытянутое в длину помещение, в котором можно было заниматься всем, что душе угодно. Джимми присел у стойки.

— Хелло, мистер! Впервые здесь?

Джимми внимательно осмотрел мужчину за стойкой. Тот походил на бывшего боксера, еще вовсе не старого для того, чтобы в критический момент быть в состоянии принять решительные меры.