В действительности черты Глории больше напоминали Мараму, нежели Пола. По меркам маори ее скорее широкое лицо, да и фигура прекрасно соответствовали идеалу коренных жителей острова. Сейчас Глория нравилась Гвинейре больше, чем на последних фотографиях из Америки, где ее лицо казалось расплывчатым. Она похудела, лицо стало более выразительным и четким. От Пола ей достались главным образом близко посаженные глаза и энергичный подбородок, но это было почти незаметно, особенно теперь, в сочетании со спортивной одеждой. Если бы только не этот мрачный, замкнутый взгляд… Именно взгляд, вечно нахмуренный лоб, напряженные губы и вызвали в памяти Гвинейры образ Пола Уордена. Воспоминания были неприятными. Пол тоже был озлоблен на весь свет. Гвинейра начала опасаться.

Маака хотел прислать автомобиль, чтобы встретить Гвинейру и Глорию на вокзале, но по недвусмысленному требованию Гвинейры привел полукаретку, запряженную двумя кобами. Автомобиль остался в сарае.

— Но ведь автомобилем будет гораздо быстрее, мисс Гвин! — произнес молодой маори, страстный автолюбитель. — А на лошадях нам потребуется целая ночь!

— Мы не спешим! — заявила ему Гвин. — Мисс Глория любит лошадей. Она будет рада видеть кобов.

И действительно, лицо Глории впервые озарилось улыбкой, когда она увидела стоящую у вокзала карету. Однако слегка отшатнулась, когда едва не столкнулась нос к носу с Маакой.

— Киа ора, мисс Глори! — весело поздоровался старший мастер. — Хаере маи! Мы очень рады, что вы вернулись домой! — Он сиял, но Глории, казалось, было трудно даже коротко поблагодарить его.

— Пойдем, Глори, посмотри на лошадей! — позвала девушку Гвинейра. — Это сводные сестры, обе от Кухулина. Кередвен еще от Рейвен, на которой ездила я, а Колин от… — И она перечислила всю родословную.

Глория слушала. Казалось, она вспоминает лошадей, на лице ее читался явный интерес. Во всяком случае, ей это было интереснее, чем семейные истории, которыми пыталась развеселить ее Гвинейра.

— А Принцесса? — почти бесцветным голосом поинтересовалась она.

Гвинейра улыбнулась.

— Она еще с нами. Но она слишком легкая для этой полукаретки… — Гвинейра хотела продолжить, но разговор прервался из-за оглушительного лая. Женщины подошли к полукаретке так близко, что их учуяла маленькая трехцветная собака, которую Маака привязал под козлами.

— Я подумал, что нужно привезти ее вам, мисс Глори, — усмехнулся он, отвязывая веревку.

Нимуэ ринулась к женщинам, и Гвинейра по привычке наклонилась, чтобы поздороваться с ней. Но собака не смотрела на нее. Лая, повизгивая, почти воя от счастья, она прыгала вокруг Глории.

— Моя Нимуэ? — Глория опустилась на колени прямо на улице, новая одежда была забыта. Она обнимала и прижимала к себе собаку, которая, в свою очередь, покрывала ее влажными поцелуями. — Она ведь не могла… Я так боялась, что…

— Что она умерла? — переспросила Гвинейра. — Вот почему ты о ней не спросила… Но, послушай, она же была совсем маленькой, когда ты уехала, а бордер-колли живут долго. Она проживет еще лет десять…

С лица Глории исчезла вся замкнутость, вся неестественность; на нем отражалось одно сплошное счастье от встречи. Значит, все же есть кто-то, кто любит ее.

Гвинейра довольно улыбнулась. А потом села на козлы.

— Можно я буду править, Маака?

Маори рассмеялся.

— Я так и знал, мисс Гвин, что придется отдать поводья. Но если вы не против, я бы остался в Крайстчерче. Я подумал, что стоит забежать в контору к мистеру Джорджу. Счет за шерсть…

— И очаровательная дочка Рети, — поддразнила его Гвин. Все знали, что Маака влюблен в дочь управляющего Джорджа Гринвуда, Рети. Девушка маори закончила колледж на Северном острове и с недавних пор помогала в конторе. — Можешь остаться, Маака, но не наделай глупостей! Малышка воспитана на западный манер, она хочет ухаживаний, с цветами и конфетами! Может быть, тебе стоит иногда сочинять для нее стихи!

Маака нахмурился.

— За такой глупой девушкой я никогда не стал бы ухаживать! — заявил он. — Ей не нужен тохунга, который будет читать ей стихи, и она не ребенок, чтобы завоевывать ее конфетами. Цветы весной цветут на всем острове, и если срывать их без причины, это может навлечь беду. — Он рассмеялся. — Но у меня есть вот это… — Маака выудил из кармана жадеит, на котором вырезал контуры маленького божества. — Я сам нашел этот камень, мои духи прикасались к нему…

Гвинейра улыбнулась.

— Как красиво! Это ее порадует. Передавай от меня привет Рети и Элизабет Гринвуд, если увидишь ее.

Глория слушала разговор с каменным выражением лица. Она снова напряглась, когда речь зашла о флирте. Может, у нее была несчастная любовь?

— А тебе мужчина уже что-нибудь дарил, Глория? — мягко поинтересовалась она.

Глория, прижимая к себе собаку, с ненавистью посмотрела на Гвин.

— Больше, чем мне хотелось бы, бабушка!

И на протяжении всего неблизкого пути не произнесла ни слова.