Шрифт:
В мае Джэк и доктор Гарвей разобрали хижину, построили из бревен плот и сплавили его по Юкону до Даусона. Там они за несколько сот долларов продали его на лесопильню и во все время пребывания в Даусоне зарабатывали по пятнадцати долларов в день тем, что ловили бревна на Юконе и продавали их на лесопильню. В то время сырая картошка или лимон, как противоцынготные средства, были для них желаннее клондайкского золотого песку. С каким чувством Джэк говорил впоследствии о немедленном облегчении, которое доставляла ему половина сырой картофелины! Но цынга не проходила, и Джэку становилось все хуже и хуже. В начале июня он простился с доктором Гарвеем и товарищами и без денег, больной, отправился на лодке по Юкону домой.
(Много других, интересных и более подробных сведений о жизни Джэка Лондона читатели могут найти в I томе полного собрания сочинений Лондона, который на-днях выходит из печати. В этом томе: «Джэк Лондон» (биография, напечатанная его женой, Чармиан Лондон) и повесть «Дорога». Изд. «Земля и Фабрика». Цена — около двух с небольшим рублей.)
Звериные концерты по радио.
В погоне за разнообразием программ радиоконцертов, предназначенных для широкого пользования, последнее время в Европе и в Америке стали вводить «звериные концерты», т.-е. передавать по радио голоса животных из зоо-парков. На снимке — оранг-утанг и его сторож с радио в руках. Сторож старается заставить обезьяну произнести какое-нибудь приветствие «на своем языке». Оранг-утанг же, высунув от недоумения язык, тщетно старается понять, чего от него требуют.
Поединок с китом.
Из китоловных былей.
В дни расцвета китоловных промыслов американские китоловы отличались суровостью и дикостью нравов. Журналы старых китобойных судов, и поныне сохраняющиеся в Нью-Бедфордском музее (шт. Массачузетс), представляют собой неистощимый склад интересных историй. Вот одна из них, составленная по рассказам людей, плававших с капитаном Джэдом, и по официальным записям в судовом журнале.
По натуре капитан Джэд Паркер был истым драчуном, одним из самых смелых и дерзких на руку шкиперов-янки, которые когда-либо хаживали на кита с гарпуном. Больше всего хвастался он тем, что ни разу в жизни не встречался еще с человеком, которого не смог бы побороть. Для систематической тренировки он считал за правило избивать каждого человека своего экипажа, как только попадал в открытое море. Никто из живших в Нью-Бедфорде или плававших на китоловных судах и знавших капитана Джада никогда не оспаривал его звания «чемпиона» в области бокса, а чужеземцы и новички, осмеливавшиеся оспаривать это звание, неизменно меняли свое мнение о нем и вставали на ноги более мудрыми и менее самонадеянными после стычки с этим капитаном-боксером.
Однако, капитана Джэда все моряки очень любили. Он не был ни злым, ни коварным. Никогда не бил он лежачего, никогда не пускал в ход ног и не кусался, как часто случалось во время происходивших между китоловами драк, никогда не прибегал ни к какому оружию, кроме двух своих кулаков. Он бился честно, не отступая от правил, всегда предупреждая противника о бое и давая ему возможность приготовиться к защите.
Если кто-нибудь из экипажа проявлял строптивость, непокорность или задорный нрав, капитан Джэд подходил к нему, снимал куртку и предупреждал внушительным тоном:
— Я сейчас отдеру тебя, как следует, поэтому приготовься к трепке и получай заслуженное.
Посмотрев на кулаки капитана Джэда, вы сразу замечали, что они висели на концах рук, словно блоки на гроте, и отличались почти такой же твердостью. Они казались какими-то несуразными, точно их пришили по ошибке, так как совершенно не соответствовали остальным частям его фигуры.
Капитан был почти худощав, слегка горбился и, хотя грудь его и плечи и были широки, ничто не намекало на ту чудовищную силу, которой он отличался. К тому же, он был гибок и увертлив, как кошка, и прекрасно плавал, что большая редкость среди китоловов. В заключение следует добавить, что он совсем не пил и никогда не ругался.
Капитан Джэд вышел из Нью-Бедфорда в Атлантический океан па китоловном судне «Вандерер» с самым отчаянным экипажем, состоявшим из портовых подонков и забулдыг, позорящих борт китоловного судна. Старший и второй помощники были уроженцами Нантукета, и, вскоре после отбытия из порта, вечно тлеющая вражда между этими китоловами-островитянами и китоловами с материка проявилась в самой яркой форме. Третий и четвертый помощники, уроженцы Ныо-Бедфорда, злились, что ими командуют «островитяне», и, как только судно легло в дрейф и приступили к обучению «новичков», начались и недоразумения.
Второй помощник послал уроженцев материка наверх и, когда они стали колебаться, цепляясь за ванты и смотря со страхом на высокие мачты, он схватил ганшпуг и бросился на них.
— Эй, вы там! — закричал третий помощник, на мгновение совершенно позабывший, что он говорит со своим начальником, и думавший только о том, что товарища следует предупредить. — Бросьте же этот ганшпуг!
Окликнутый обернулся с проклятием.
— С кем это вы, чорт бы вас побрал, разговариваете? — спросил он. Затем, не дожидаясь ответа, он взмахнул ганшпугом, сбил третьего помощника с ног и с грохотом свалил его в шпигат.