– Сегодня ночью я сжег всех твоих соплеменников. Я приговорил их к смерти как еретиков и отступников, как злодеев, продавших свою душу дьяволу. Высочайшая милость была оказана им – они сподобились принять крещение и получить отпущение грехов. Но они отвергли дары Церкви и, как псы, вернулись на свою блевотину 63. По закону человеческому и божескому они подлежали смерти.

Глаза женщины вспыхнули в ответ, она хотела было что-то сказать, но только переступила с ноги на ногу. Видно, ей было тяжело стоять. Пот выступил на ее болезненно-серой коже, одна капля сбежала с виска по щеке.

– Я знаю, ты приняла медальон из рук отшельника. Но медальон принадлежит Гильдии и тот, кто незаконно владеет им, подлежит смерти. Верни его, и будешь жить.

– Ты хочешь от меня медальон в обмен на мою жизнь? А зачем он тебе, епископ? Разве тебе мало митры и посоха? Или ты полагаешь, что тебе дозволят отринуть три обета 64 и сменить кольцо с аметистом на цепь с сампиром 65? – женщина говорила неожиданно громко, и ее голос гулко отражался от высоких каменных сводов.

– Ты слишком глупа, чтобы понять весь смысл этой вещи.

– Так объясни мне, мудрый Ремигий. Может быть, я передумаю? Или медальон значит для тебя меньше, чем твоя гордость? – в словах женщины прозвучала издевка.

Она склонила голову набок и снова не моргая вперилась ему в глаза. Так животное издалека наблюдает за другим животным, решая, то ли ему ввязаться в драку, то ли сбежать.

– Ты тоже веришь, что при помощи этого камня крысы могут стать людьми! – наконец выговорила она. – Вот зачем тебе медальон.

Епископ поднял руку.

– Замолчи! Ты сама не знаешь, что говоришь! Но если ты желаешь понять, что он значит, я не откажу тебе. Может быть, ты имеешь право знать, как дорого оценили твою жизнь. Этот медальон – символ. Это знак договора, намек на утраченное единство, он напоминает нам о высшей, скрытой реальности, которая управляет нашим миром, и он взывает к ней. Кто владеет медальоном – владеет Лестницей, ведущей на Небо, ибо две разъединенные части вечно стремятся слиться в одно. Что для людей – Святые Тайны, то же для крыс – тайна, скрытая в камне о шести лучах…

Епископ умолк. Лицо его переменилось, давнее, задушенное страдание выступило на нем.

– Поверь мне… Кловин, – имя стоявшего перед ним существа далось ему с усилием. – Поверь, я сделал все что мог. Никакие силы не смогли вас изменить и обратить к добру! – последние слова он почти выкрикнул. Скорбь, тщательно скрываемая даже от самого себя, прорвалась как гнойный нарыв. – Двадцать лет я выкупал вас из рук Гильдии, у цыган, у разъяренных купцов и напуганных крестьян. Я собирал вас, как курица цыплят, и чем вы отплатили мне? Вы разорили мои земли, вы плели заговоры, вы занимались ростовщичеством, вы подкупали судей и… вы рвались к власти. Тогда я решил исправить свою ошибку. Я сделал выбор, как сделал выбор твой народ, и я не изменю его.

– Вы убили доверившихся вам. Вы убили лучших. Вы убили тех, кто видел свет.

Женщина сказала это тихо, себе под нос, и уставилась в пол. Возможно, она просто прятала лицо.

– Где медальон?

– Твое благочестие, епископ, хуже, чем самая страшная ересь. Ты думаешь, что заставишь Бога услышать тебя и соблюсти условия сделки. Ты Ему – Крещение и формулу 66, Он тебе – власть и бессмертие. Ты думаешь, что куски Его плоти, съеденные тобой, вынудят Его признать тебя сыном и наследником? Это самый гнусный торг, епископ Ремигий, еще худший, чем торг моего народа с людьми.

Крысы и люди весьма сходны между собой. Ты знаешь почему? Потому что и те и другие жрут живую плоть! Все мы хватаем зубами других, размалываем их, поглощаем и уравниваем с собой! Только поэтому мы живем… И если мы не будем жрать, нам конец – не так ли? Как там говорят люди? Ты то, что ты ешь? Не об этом ли свидетельствует ваше таинство? Чтобы остановить ваше вечное пожирание, пришел Ваш Бог и дал вам Свое Тело! Тело, съеденное вами, должно вас изменить! Ваш Бог дал вам единственно возможный способ уравняться с Ним… И ты решил, что перехитришь Бога, заставив крыс есть Его Тело? Или вера уже ничего не значит?

– Замолчи, ты кощунствуешь!

Но существо, стоявшее перед епископом, уже было не остановить.

– Кощунствуешь ты, Ремигий, когда подсовываешь бисер свиньям, а Тело Бога – убийцам и нераскаявшимся пожирателям себе подобных. Ты думаешь, барон, что, если ты подаришь Богу лишние души или воздвигнешь в Его честь новые алтари за деньги, обагренные кровью и воровством, Он будет обязан спасти твою душу? Ты вправду так думаешь? А может, ты думаешь обязать Его даровать тебе вечную жизнь в обмен на великолепные постройки и золотые подсвечники?! Ты безумец и наглец, Ремигий!