– Я не хороший человек, – наконец сказала она. – Я не раз угоняла машины, и один раз мне даже пришлось пробыть целую ночь в тюрьме, потому что мой отец был на переговорах в Японии, и некому было меня забрать. А мой старший брат уехал. А еще, меня заставили целый месяц заниматься общественными работами. А еще я один раз украла белье из магазина. Просто так.

Лиам улыбнулся. Кристина не увидела, а словно почувствовала, но, когда посмотрела на юношу, он был предельно серьезен, и не улыбался.

– Я говорю не о поступках человеческих. Я говорю о твоей душе. Ты делала это не потому, что это доставляло удовольствие, а потому, что хотела любви своего отца, который на самом деле не способен на это. Ты с самого детства пыталась привлечь его внимание. Ты, как и любой другой ребенок хотела отеческой заботы, но получала лишь требования вести себя соответственно, не капризничать, и не делать вещи, что не принесут дохода, либо опозорят семью.

– Не твое дело! – рявкнула Кристина.

– Я не хотел тебя задеть, Кристина.

– Но ты все равно сделал это! Ты… откуда ты все это знаешь?! Ты не знаешь, что у меня в душе! И не смей думать, будто знаешь меня!

– Я знаю тебя. Я знаю о тебе все, и даже больше.

Что означало это даже больше? Кристина побоялась спрашивать, потому что боялась услышать ответ.

– Это зашло слишком далеко, Лиам, – строго сказала девушка, приподнимаясь на кровати.

– Когда это зайдет слишком далеко, ты узнаешь, и оценишь разницу. Просто я хочу, чтобы ты знала: все мысли, что в твоей голове, все твои ощущения, что ты испытываешь, и чувства – я все знаю.

Он блефует.

Кристина закрыла глаза.

Ее мысли сумбурно путешествовали в голове, складываясь в слова, и выныривая фразами, звучащими голосом Лиама, и когда она проваливалась в сон, она все еще слышала его голос:

– И когда ты уйдешь, Кристина, я буду знать, где тебя искать. И я приду тебе на помощь, когда буду нужен. Теперь мы связаны.

***

Дом номер тринадцать, квартира «Н».

Кристине хотелось бы быть не здесь, не в этом месте, подвергая сомнению слова людей, что стали самыми близкими на свете. Кристина рассматривала отполированную дверь квартиры, вспоминая, как год назад, она пришла к Рэну, просить прощения. Она плакала, а он утешал ее. Он много раз сказал это: «Кристина, Аура мертва. Ничто не сможет вернуть ее назад. Твои слезы не помогут».

Ее и не нужно было возвращаться, потому что Аура никуда не уходила. Она прямо здесь, за этой отполированной дверью. Экейн мог прятать ее лишь там, под своим круглосуточным наблюдением. Потому, что он сделает для нее что угодно. Спрячет ее где угодно, чтобы никто не понял, что с ней произошло.

Кристина испытывала по этому поводу двойственные чувства: злость от того, что Рэн солгал. Он смотрел ей в глаза, утешал, и говорил, что Аура мертва. И он позволял Кристине считать, что это так. Боже, Кристина теперь понимала, за что Аура ненавидит этого проклятого Гробовщика! За его ложь, за то, что он не мог сказать правду, лишь окутывая ее паутиной лжи. Но еще Кристина где-то в глубине души, понимала, что Рэном движет его эгоистичная любовь – причина всех его неординарных поступков. Чтобы защитить Ауру, Рэн способен на все. Как и говорил Адам.

Кристина достала копию ключа от квартиры из рюкзака, и отперла дверь. В прошлый раз, Рэн дал ей свой ключ, потому что не мог предположить, что она придет к нему, в поисках Ауры, особенно после того, как Кристина отдалилась от них всех. Рэн подпустил Кристину так близко к Ауре, насколько мог, но она так и не поняла, что подруга жива.

Кристина с волнением ступила на порог, затем, закрылась изнутри.

Квартира была огромной, с большим арочным окном, с левой стороны. Там же стоял полукруглый диван у декоративного камина из белого мрамора. Рядом столик с документами, у противоположной стороны стеллаж с книгами. Кристина прошла вперед, осторожно ступая по мягкому ковру. Она подошла к большой, раздвижной двери, и заглянула внутрь. Спальня Рэна в выдержанных тонах; здесь была лишь огромнейшая кровать, с черно-фиолетовыми простынями, и столик; на нем лампа. Больше ничего.

Кристина вышла из спальни Экейна, и подошла к другой комнате.

Открыла дверь.

Сердце едва ли не выскакивало из груди.

Она так давно не видела Ауру, что теперь, губы Кристины задрожали, и она стала всхлипывать, и тереть глаза в бесполезных попытках остановить слезы. Хотелось рыдать навзрыд.

Кристина подошла к огромной постели, и всмотрелась в лицо Ауры. Она вспомнила, как та часто жаловалась на свою бледность, которую Кристина могла назвать аристократической, теперь же эта бледность была болезненной. Аура была похожа на привидение. Ее кожа стала тонкой и словно прозрачной, ее отросшие, лунного цвета волосы были распущенными, и лежали вдоль тела, пухлые губы обычно розового оттенка были бледными, и невыразительными.

Что, если мозг Ауры мертв? Что, если Рэн оставил ее тело здесь, чтобы душа не покинула его? Нет, Рэн Экейн так никогда бы не поступил. Он был эгоистом, но он делал всегда обдуманные поступки, и никогда не ошибался. Он ведь ангел Судьбы, и он не допускает ошибок: он решает, кто должен вынести тяжкое бремя трагедий, а кто может спокойно жить, не зная боли. Рэн не мог быть расчетливым настолько, чтобы оставить Ауру лишь потому, что она носитель особенной души. Он сделает ради этой девушки все, что угодно – он даже отнял жизнь Кристины, решив, что она достаточно сильна для всего этого. Если Аура все еще здесь, значит, Рэн знает, что она вернется.