10 марта 1933 г. Гитлер призвал СА к дисциплине, к тому, чтобы они не препятствовали нормальному функционированию государственных учреждений, но, с другой стороны, в том же воззвании он требовал жестких и последовательных мер для преодоления сопротивления «расширяющейся национальной революции»{332}. Такой же двойственностью было отмечено обращение к гауляйтерам, которое по поручению Гитлера составил Лей. В марте 1933 г. существовала реальная опасность узурпации партией кадровой политики новой государственной власти, поэтому Геринг и Фрик выступили за скорейшее принятие закона о реставрации немецкого служилого сословия (7 апреля 1933 г.). Этот закон имел целью ввести хаотичную чистку государственного аппарата партийными активистами в формальное и определенное русло. В подготовке закона, надеясь легализовать чистки, принимали участие даже консервативные политики (как министр финансов Пруссии Попитц). Тенденции к упорядочиванию и успокоению партийного активизма противостояли настроения многочисленных партийных лидеров на местах — в землях, гау, провинциях, городах и коммунах. Даже Рем 30 мая 1933 г. призвал СА к успокоению, к тому, чтобы прекратить «празднование» прихода Гитлера к власти; сам начальник штаба СА был недоволен тем, что позиции рейхсвера, бюрократии, церкви и промышленности остались неизменными…

Гитлер не разделял этой точки зрения Рема и в течение нескольких месяцев до 30 июня 1934 г. систематически и последовательно осуждал поведение и образ жизни руководителей СА, благо последние поставляли для этого обильный материал. При этом главными союзниками Гитлера были, кроме Геринга и Геббельса в Берлине, — рейхсвер и СС. В начале 1934 г. Гиммлер и Гейдрих поначалу только в Баварии, а затем и во всем Рейхе взяли под свой контроль всю политическую полицию, что было важной предпосылкой успешной деятельности против С.А. Эта унификация коснулась даже Пруссии — гестапо перешло в юрисдикцию Гейдриха, который в качестве шефа въехал в известное всему Берлину здание на улице принца Альберта. Таким образом, было осуществлено слияние государственной (сначала только прусской) политической полиции и партийного органа (СД) во главе с методично и целеустремленно расширявшим свои компетенции Гейдрихом.

Пресечение нацистской революции снизу, предпринятое Гитлером, выразилось не только в известных действиях против СА и в некотором ограничении власти гауляйтеров, но и в общем снижении числа и интенсивности многочисленных партийных инициатив в программе и практической деятельности. Не случайно именно в 1934 г., после ослабления СА, начался спад надежд на «социализм» нового государства, на его активную среднесословную политику или серьезные шаги в направлении создания корпоративного государства. Прекращение революции многими старыми партийцами было воспринято как предательство Гитлером идеалов движения. Началась дедогматизация нацизма и решительное оттеснение идеологов, фанатиков и горячих голов НСДАП, не искушенных в технике борьбы за власть. Процесс «отсеивания» регулировал сам Гитлер, выбирая, что приемлемо и что пригодится в дальнейшем, а что — нет{333}.

Всего высших иерархов партии — рейхсляйтеров — насчитывалось 20. Центральный аппарат партии состоял из двух частей — одна занималась практическими вопросами партийной работы: организацией, финансами, пропагандой и пр.; другая была своего рода теневым кабинетом, который готовили для перенятая государственной власти. Отдельные ведомства теневого кабинета занимались вопросами внешней политики (Розенберг), военным, юридическим, аграрным и пр. вопросам. После прихода к власти они, собственно, стали лишними, но были сохранены с целью идеологического контроля за соответствующими государственными органами.

В 1935 г. Гитлер таким образом определял задачи партии: «Назначение государства состоит в том, чтобы продолжать историческое развитие национальной администрации в рамках и с помощью закона. Партия же решает следующие задачи: 1) осуществляет развитие и укрепление своих внутренних организаций таким образом, чтобы они всегда были устойчивыми и жизнеспособными центрами национал-социалистической доктрины; 2) прививает нации естественную привязанность к идеям национал-социализма; 3) поставляет государству идеологически воспитанных работников, как руководящих, так и рядовых. Обе эти силы должны взаимно уважать друг друга и признавать компетенции другой стороны»{334}. В партийном ежегоднике для функционеров НСДАП говорилось: «Государство родилось из необходимости организовать жизнь народа в соответствии с определенными законами, поэтому главным признаком государства является власть по отношению к отдельным людям, составляющим государство. Государство вправе потребовать от каждого члена народного сообщества, чтобы он действовал в соответствии с законами. В отличие от государства партия — это сообщество единомышленников, и легко можно себе представить, что они сольются воедино. Такое идеальное единение, однако, является большой редкостью в истории. Поэтому прямой обязанностью партии и ее долгом является вливание свежих сил и новых идей в государственный аппарат. Эту свою функцию партия должна осуществлять в полном сознании опасности слияния с государственным аппаратом и превращения в его придаток. В истории всегда бывало так, что после каждой политической революции полное преобладание получает государственная бюрократия, которая быстро сводит завоевания революции на нет. Единственное исключение составляет национал-социалистическая революция, в которой партия всегда была и остается на шаг впереди государственной бюрократии. Задача партии — добиться, чтобы народ не просто послушно следовал за государством, но активно и сознательно ему содействовал»{335}. Понятно, что на практике такие декларации означали не ограниченные никакими законами «свободные» действия тоталитарной партии, которая могла интерпретировать политическую практику в собственных идеологических и воспитательных целях.

В конце 1933 г. было осуществлено удачное решение о разделении НСДАП на собственно политическую организацию (ПО) и различные примыкающие организации; это позволило нацистской партии сохранить характер политического ордена, не отказываясь от услуг квалифицированных специалистов в примыкающих организациях, что обеспечило этим организациям высокую степень эффективности{336}. В отличие от СС, ПО была органом с сильными федералистскими началами; ее сила проявлялась не в центре, а именно на местах, в гау. Поэтому можно сказать, что в 1933 г. Гитлер оказался не во главе единой партии со штабом в лице ПО, а скорее 32 (в 1933 г.) или 43 (в 1941 г.) партийных организаций в гау. Поэтому следует помнить, что НСДАП — это прежде всего гауляйтеры, являвшиеся полновластными хозяевами в своих «доменах». Гитлер сознательно не допускал усиления центрального политического руководства, предпочитая свободных в инициативах гауляйтеров. Бесспорно, в НСДАП отсутствовала внутрипартийная демократия в том смысле, в котором она привычна для нас, но, с другой стороны, нельзя переоценивать монолитности партии и власти центра… После скандального устранения Грегора Штрассера во главе ПО оказался совершенно лояльный Гитлеру человек — Роберт Лей. Гитлер, однако не удовлетворился и этим и в противовес ПО создал «Политическую центральную комиссию» во главе с Гессом, который, сам того не желая, стал конкурентом Лея. В сферу компетенций Лея входило: НСБО, нацистские сословные организации торговцев и ремесленников, служащих, учителей, студентов, НСВ, партийное ведомство коммунальной политики, партийное бюро науки и техники, организация партийцев-ветеранов Первой мировой войны и нацистская организация памяти жертв войны{337}. Руководство партийными организациями в гау входило в сферу полномочий не слишком энергичного и честолюбивого Гесса, которого 21 апреля 1933 г. Гитлер назначил своим заместителем по партии, что сделало партийную иерархию еще более непроницаемой для понимания ее логики. С июня 1933 г. Гесс имел право принимать участие в заседаниях правительства вместе с главой СА Ремом. Со 2 мая 1933 г. Лей оказался во главе самой богатой в финансовом смысле организации Третьего Рейха — ДАФ, что еще более усилило его позиции, тем более что ДАФ была одной из самых эффективных организаций Третьего Рейха, заслуги которой в социальном сплочении нации Гитлер безоговорочно признавал.

В отличие от КПГ, НСДАП не имела собственной ясной руководящей бюрократической структуры, хотя схема организации партии была проста: фюрер — заместители — 18 рейхсляйтеров — 32 гауляйтера — 827 крейсляйтера — 28 376 ортсгруппенляйтеров — 89 378 целленляйтеров — 463 048 блокляйтеров{338}. В соответствии с принятым 1 мая 1936 г. порядком, блоки должны были насчитывать 40–60 домашних хозяйств (160–240 человек). Ячейка (Zelle) насчитывала 4–8 блоков. Центральной фигурой низовой партийной организации был блокляйтер, являвшийся настоящим доверенным лицом партии, над которым не было дисциплинарной власти со стороны целленляйтера. В народе блокляйтеров именовали «блокварт» (Blockwart) — этот термин можно перевести как «сторожевой блока»; в Третьем Рейхе он был «цепным псом» нацистского режима: доносчик, постоянно шпионящий за соседями, услужливый и вездесущий носитель тоталитарной системы, приводной механизм взаимодействия власти и людей. Занятые многообразными задачами организации жизни на местах, блокляйтеры были полностью информированы о жизни своих подопечных. Средние немцы имели дело с партийными функционерами низших инстанций, которых, как правило, рекрутировали из мелкой буржуазии. Их образовательный статус был невелик; в отличие от высших партийных бонз, имевших большие зарплаты и многочисленные льготы, они получали мало и были склонны к коррупции, что, конечно, не способствовало росту уважения к партии и ее представителям.

Обязанности партийных функционеров определялись в партийных инструкциях и наставлениях; там проводилась четкая линия разделения задач отдельных партийных руководителей, но целленляйтеры, блокляйтеры, блокхельферы, а также многочисленные функционеры примыкающих к партии организаций были для простых немцев на одно лицо — блокварты. Это было следствием многочисленных переименований должностей в местных организаций партии, но в строгом смысле слова блокварт — это функционер отдельного самостоятельного подразделения противовоздушной обороны{339}. Каждая местная организация НСДАП разветвлялась на несколько ячеек, каждая из которых, в свою очередь, подразделялась на 4–8 блоков. К примеру, в 1937 г. в Штуттгарте было 53 местных партийных организаций, в каждой — в среднем по 8 ячеек и 49 блоков. В каждый блок входило от 40 до 60 домов. То есть, под надзором у каждого блокляйтера находилось около 170 человек. В соответствии с принципом фюрерства каждый партийный функционер обязан был безоговорочно подчиняться вышестоящему начальнику; беспрекословное повиновение было обязанностью и рядовых членов партии. К партийным низовым функционерам примыкали и низовые функционеры ДАФ, НСФ, НСВ. Все они находились в двойном подчинении: с одной стороны, они были включены в собственные иерархии соответствующих примыкающих организаций партии, а с другой стороны — в соответствии с принципом фюрерства они должны были подчиняться политическому партийному функционеру. По крайней мере каждый пятый член партии был политическим руководителем какого-либо ранга, каждый третий — активистом какой-либо примыкающей к партии организации. После присоединения Судет и Австрии в Германии было около 2 млн. блоквартов разных рангов. Брахер справедливо указывал, что «немцы — это народ вождей. Все должны повиноваться, но многие также являются начальниками, участвуя в реализации принципа фюрерства»{340}. В 1935 г. в донесениях информантов правления СДПГ в эмиграции говорилось: «Большинство членов партии имеет какой-либо пост, при этом партийная общность распадается на части. Партия превратилась в огромную организацию, которая существует преимущественно только на бумаге. Не имея собственной духовной жизни, она не в состоянии развить собственную динамику, поскольку расколота на сотни тысяч партийных постов и синекур»{341}. Вместе с тем должность блокварта не имела особенного социального престижа, поэтому члены партии часто стремились избежать этой работы. Найти на должность блокварта по-настоящему подходящих по характеру людей было нелегко: постоянная обработка и моральное давление на «фольксгеноссен» требовала определенных человеческих качеств, которыми обладали немногие. Нехватка кадров уже до начала войны вынудила руководство использовать на должностях блоквартов бывших функционеров социал-демократии, а после 1939 г., в связи с призывом в армию, нехватка стала еще более острой{342}. В мае 1943 г. свыше 40% «политических руководителей» партии было призвано в армию, но в целом они гораздо реже призывались в армию и служили гораздо меньше, чем их сверстники.