Курфюрст.

Он высок ростом, красив лицом, и его не портят даже морщины. На нем черный мундир с красными пуговицами и гербом королевской семьи на левой стороне груди, который изображает увенчанное короной пламя с двумя скрещенными копьями.

– Ее Королевская милость благодарит вас за поддержку в это скорбное время, – произносит он. У него богатый тенор. – Но она не хочет видеть суррогатов в этих стенах. Если вы желаете выразить свои соболезнования, вам придется оставить их здесь. Разумеется, под защитой моей личной гвардии.

Изумленные вздохи и ропот возмущения прокатываются по толпе. Леди дома Стекла хмурится, поглядывая на живот своего суррогата, а лицо графини дома Роз выражает откровенный ужас.

– Оставить их здесь? – шипит она герцогине. – Одних?

Герцогиня впивается взглядом в Курфюрста, и ее рот кривится в улыбке.

– Очень умно, – бормочет она и, дергая за поводок, притягивает меня к себе. – Ты будешь вести себя, как положено, – произносит она голосом резким и холодным, как осколки льда. – Или будешь наказана. Это понятно?

Стискивая зубы, я послушно киваю. Герцогиня задерживает на мне взгляд и, снимая с запястья браслет, застегивает его на моей руке. Другие дамы следуют ее примеру, многие – не без колебаний.

Черный поток устремляется к открытым дверям, дамы приседают в реверансе перед Курфюрстом, а в это время красный поток берет в кольцо суррогатов. Гвардейцы Курфюрста вооружены винтовками, их лица суровы. Может быть, это просто мое воображение, но они кажутся мне более рослыми по сравнению с ратниками герцогини. Девушки испуганно шарахаются от этих верзил, когда они плотнее смыкают кольцо. Мы сбиваемся в кучку, и я случайно сталкиваюсь с беременной, наступая ей на ногу.

– О, прошу прощения, я так виновата, – поспешно извиняюсь я. Девушка ничего не говорит, но ее рука ложится на живот. – Как он… в порядке?

– Брыкается, – шепчет она, и я не знаю, говорит она со мной или сама с собой, но тут она поднимает взгляд. Глаза у нее карие и печальные, как у оленя, и кажутся еще более выразительными на худом лице с выступающими скулами и заостренным подбородком. Призрачная улыбка мелькает на ее губах.

– Это… хорошо? – Я понятия не имею, каково это – быть беременной. У меня сохранились смутные воспоминания о моей матери, когда она носила Хэзел, но меня тогда больше интересовало, как эта малышка повлияет на мою жизнь, а о том, что испытывает мама, я даже не задумывалась. Но я помню, что мама всегда светилась от счастья и не была таким скелетом, как эта девушка.

– Он знает, что мне страшно. – Девушка нежно поддерживает живот. – Он знает, что я не люблю выходить из дома.

– Как он может знать, что тебе страшно? – недоумеваю я.

– Ты сама поймешь, – говорит девушка. – Когда это случится с тобой.

Вдруг кто-то хватает меня за руку.

– Фоун? – Незнакомая девушка вглядывается в мое лицо сквозь вуаль.

– Н-нет, – запинаясь, отвечаю я. – Вайолет. – От того, что я могу произнести свое имя вслух, на душе сразу становится легче.

– Ты не видела девушку с темно-русыми волосами и веснушками? Ты из Западных Ворот?

– Нет, – говорю я. – Извини. Я из Южных. Фоун – твоя подруга?

– Она моя сестра, – со слезами на глазах произносит девушка. – Я… я не могу ее найти. – Она поворачивается к «львице», хватает ее за руку. – Вы не видели девушку с темно-русыми волосами и веснушками?

«Львица» выдергивает руку.

– Не прикасайся ко мне, – холодно говорит она.

Девушка шмыгает носом и поворачивается в другую сторону, с мольбой повторяя свой вопрос. «Львица» перехватывает мой неодобрительный взгляд и фыркает.

– Что?

– Я тебя не понимаю, – говорю я. – Она просто просила о помощи.

«Львица» смеется.

– А я не понимаю тебя. Всех вас. Вы ведете себя, как слабаки, боитесь своих хозяек. Мы рожаем их детей. У нас власть.

– Может быть, – возражаю я. – Но ты тоже не сама выбирала эту жизнь.

– Вайолет!

Звук моего имени заставляет меня забыть все, что я хотела сказать.

– Рейвен? – ахаю я.

– Вайолет!

– Рейвен! – Я кричу громче и, отчаянно работая локтями, пробираюсь на ее голос. Смелость Рейвен вдохновляет других девочек, и все больше имен звучит в толпе.

– Фоун! – ищет сестру девушка.

– Скарлет!

– Джинджер!

Толпа суррогатов начинает корчиться, как многоглавое чудовище, вытягиваясь, растекаясь по площади; я выкрикиваю имя Рейвен уже во всю мощь своего голоса, и вот она – я бросаюсь к ней, обнимаю знакомую фигурку.

– Как ты? – спрашивает она.

– Все в порядке, а ты…