Я целую подвеску и прячу ее в карман. По крайней мере, я знаю, что Рейвен рядом и все еще помнит меня. Я срываю пуговицу со своего пальто, обвиваю ее лозой и отправляю вверх по стене.

Углубляюсь в лес. Как же здесь хорошо! Холодный воздух освежает, бодрит, очищает меня изнутри. Я спускаюсь вниз по незнакомой тропинке, даже не задумываясь, куда иду. Я выхожу к крошечному пруду, где плещутся разноцветные рыбки – золотые, оранжевые, сливочно-белые, – и вдруг останавливаюсь как вкопанная, чувствуя, что нечем дышать.

На скамейке у пруда сидит Эш.

Он тотчас вскакивает. На нем простое коричневое пальто и серый шарф, и он идеально вписывается в лесной пейзаж.

– Вайолет?

– Привет, – говорю я.

– Ты… – Он хлопает глазами, как будто не верит, что это я. – Ты как?

– О, все хорошо, – говорю я, внутренне морщась от своего холодного тона. – Спасибо.

Пространство между нами как будто расширяется и сжимается одновременно.

– Я места себе не находил, – говорит он. – Я слышал… говорили, что ты чуть не умерла.

Я пожимаю плечами.

– Мне уже лучше. – Хоть я и приказываю себе развернуться и уйти, но ноги меня не слушаются. И глаза не хотят отрываться от его лица.

– Почему ты на меня так смотришь? – спрашивает он.

– Как?

Эш хмурится.

– Так. Как будто боишься меня.

– Я не… – В горле першит, и я отворачиваюсь. – Я должна идти.

– Идти? – Он ошеломлен. – Последний раз, когда я видел тебя, ты истекала кровью, и теперь ты просто уходишь?

Пошатываясь, я пытаюсь уйти, чтобы не поддаться искушению его тепла, его сильных и нежных объятий. Все это уже не для меня. Я должна отпустить его.

– Вайолет, остановись.

Мое тело послушно ему, даже если разум и кричит, что надо бежать. Я слышу хруст листьев под его сапогами, чувствую нежное прикосновение его руки к моему плечу.

– Что происходит? – спрашивает он.

Я поворачиваюсь к нему.

– Мы больше не можем видеться.

Люсьен мог бы гордиться мной. Но сердце мое разрывается от боли.

Эш цепенеет. Он стоит передо мной, словно замороженная статуя. Но вот он возвращается к жизни и отступает назад. Растерянно смотрит по сторонам – на пруд, на скамейку, на деревья, как будто этот сад может подсказать ему, что делать, что говорить. Он закрывает глаза и, когда открывает их, что-то меняется в его лице, и я вижу боль, ее рваную, кровоточащую рану. Он делает над собой усилие, и в следующее мгновение его лицо становится бесстрастной маской.

– Очень хорошо, – говорит он. Его голос спокойный, отстраненный.

– Я… мне очень жаль, – шепчу я. Теперь, когда это случилось, я хочу вернуть все обратно. Мне не нравится этот Эш, его вежливая маска, приятные манеры. Это королевский Эш, не мой.

– Прошу прощения, у нас с Карнелиан занятия по этикету.

Он проходит мимо меня, и я инстинктивно хватаю его за руку.

– Эш, подожди…

Он вырывает свою руку.

– Нет, – говорит он. Я чувствую его злость, она исходит от него волнами. – Ты больше не можешь говорить, что мне делать. Ты утратила эту привилегию.

Я как будто под водой. Все вокруг заторможенное, мутное. Мои легкие уже не дышат.

И тут врывается осознание того, что я натворила, и мир снова оживает, и меня захлестывает ярость. Это несправедливо, что он сердится на меня, когда все, что я пытаюсь сделать – это помочь другим девушкам, и меня бесит, что я не могу ничего объяснить ему. Я вдруг обрушиваюсь на него с кулаками, колочу его в грудь, и он, спотыкаясь, пятится назад.

– Ты думаешь, мне легко? Ты думаешь, я этого хочу?

Я заношу руку для нового удара, но он перехватывает ее и крепко держит за запястье.

– А ты думаешь, что это легко для меня? – шипит он. – Ты хоть знаешь, каково…

Он притягивает меня за руку с такой силой, что наши лица оказываются совсем близко друг к другу. Я почему-то ловлю себя на мысли, что восхищаюсь его силой.

– Ты не знаешь, – рычит он. – Ты говоришь со мной так, будто мне привычно то, что у нас… что я думал, было у нас. Секс, да, я много чего об этом знаю, как и про похоть, ложь и предательство. Но с тобой? – Его хватка становится все жестче. – Я рискую своей жизнью каждый раз, когда я с тобой. Ты это понимаешь? Если нас поймают, меня казнят.