Выходить из дому обыкновенным путем он не решался.

«Разбудишь кого – заругают», – думалось ему.

Но окно – другое дело. Через окно всегда можно выбраться без всякой канители.

Секунда – и окно распахнулось. Свежий воздух, насыщенный утренним дыханием зелени и цветов, пахнул в лицо. Юрка раздул ноздри и с наслаждением вздохнул полной грудью.

В саду было тихо… Блестела роса на листочках травы и цветов, то отливаясь всеми огнями алмаза, то мерцая мутным жемчужным блеском… Бегали быстрые, подвижные как ртуть солнечные пятна по влажному песку дорожек и изумрудно-зеленой траве, как в калейдоскопе меняя свой кружевной узор.

Юрка медленно подвигался по саду. Он слушал знакомые звуки утра, что звонким гамом, незаметным для непривычного уха, сливались в воздухе, – слушал и думал в то же время. Думы были перелетные, точно пестрые бабочки в воздухе. То вспоминался ему порт, то Федька, то вчерашний день, полный событий, и наконец, как это ни странно, – тетка.

«Федька дома, поди… Может, на Гутуевку собирается… а там “Гекла”, верно, пришла уже, – во кокосу-то будет! Тетка с похмелья лежит, верно, коли денег нет… А чудные эти-то! Эка невидаль – выкупаться раз в одёже… – рассуждал Юрка и с усмешкой потряхивал головой, словно и на самом деле все это было чрезвычайно забавным. – Мальчишка-то этот потешный… Покурить бы!»

Но курить было нечего. Пришлось отогнать назойливую мысль.

«Во тоже… с господами теперь… как-то поживем еще, – спускаясь с пригорка, продолжал раздумывать мальчуган. – Господа, так и есть господа. Вот и не покурить даже… А там мало ли что еще?»

– Здорово, барчук, – раздалось над самым ухом мальчика. Юрка отскочил даже.

Перед ним стоял старик в картузе и переднике, с метлой в руках. Он зорко всматривался в Юрку, и мальчик смутился от этого взгляда.

– Здорово, говорят, барчук! – ворчливо повторил старик, насупив седые клочья бровей.

– Здравствуйте, дедушка, – смущенно отозвался Юрка, разглядывая, в свою очередь, морщинистое лицо старика, заросшее седой бородой…

– То-то… Чай, отвечать-то надо?

– Я думал, не мне это вы, а другому, – краснея, ответил мальчик: он совершенно не ожидал, что его могут принять за «барчука», и чувствовал себя крайне неловко.

– Тебе, кому же еще?

– Так я не барчук, дедушка… Барчук другой, а я так, – попытался Юрка объяснить ошибку, которая, по его мнению, произошла.

– Здорово, барчук, – раздалось над самым ухом мальчика, Юрка отскочил даже.

Старик расправил брови и дружелюбнее взглянул на мальчика.

– Ладно, – усмехнулся он слегка. – А звать-то тебя как?

– Юрка.

– Егорий, значит? Так-так… Это, стало быть, ты барчука спас? Так-так…

Старик снова окинул пытливым взглядом мальчика.

– А чего ты думал так крепко, когда шел? На меня чуть не наткнулся… О новом житье, что ли? Так-так… Будем знакомы теперь. Меня Акимом зовут. Садовник я.

Юрка молчал, словно воды в рот набрал, – так ново и непривычно было все это. Смущенный и даже несколько удрученный, пошел он дальше.

Встреча со стариком произвела на него сильное впечатление. Подвигаясь дальше по саду, он раздумывал об этой встрече и доискивался причины, почему садовник назвал его барчуком.

«Одёжа, должно быть. Не иначе как одёжа, – решил он. – Ну и потеха!»

Юрка окинул взглядом свой костюм, тесный и короткий. Рукава куртки едва прикрывали локти, а панталоны не достигали колен.

«Потеха! – засмеялся Юрка. – Вот бы Федька увидал меня! Умер бы…»

И от избытка веселости Юрка искренне рассмеялся над самим собой, ни капли не беспокоясь о том, что смех его, звонкий и веселый, раскатился по всему саду и что с пригорка смотрел ему вслед старый Аким, смотрел внимательно и задумчиво, опершись на метлу.

Сад спускался прямо к заливу, и, свернув по дорожке, Юрка очутился лицом к лицу со своим любимым морем.

Легкая зыбь рябила его ширину, и в ней переливались красные еще лучи солнца, точно зарево утихающего пожара. Туманная дымка скрывала даль, и сквозь нее виднелись очертания какого-то берега, неясные и расплывчатые: точно бледный призрак проглядывал сквозь дымку утреннего тумана. Кружились чайки, то взлетая в вышину, то опускаясь к воде, и пронзительным крикам их откликалось с берега эхо.

Юрка перелез через забор. Его внимание привлек большой камень, торчавший из воды в нескольких саженях от берега. С камня можно было прекрасно обозреть залив, и недолго думая Юрка направился к нему. Вода возле камня едва достигала колен, и потому мальчик без особых затруднений взобрался на его ровную поверхность.

Кругом было тихо и хорошо. Легкий ветерок рябил воду, и складочки ее, словно морщинки неудовольствия, бежали к берегу, слегка звеня о камень и шурша береговым песком. Вдали виднелся дымок парохода, смешивавший с туманом, и одинокий парус какого-то судна, словно подвешенный на горизонте.