Потом беззвучно, сжигая глаза, вспыхнул в полную силу свет потолка. Лифт ожил и пошел вниз, раскрыл свою пасть, выплевывая на ярус знакомых волвеков, непривычно одетых, странно пахнущих, возбужденных и говорливых, зовущих друг друга непонятными словами, в которых Третий довольно скоро осознал имена. Последним вынырнул Четвертый, счастливо рыкнул и вцепился в любимого «врага». Сегодня он мог бы завязать Йялла узлом, но ничуть не радовался этому. Впрочем, куда внимательнее, чем на Третьего, глянул на женщин, нахмурился, прощупывая чутьем – живы?

Удивляться больше не было сил, их вообще не осталось. Йялл совершенно спокойно воспринял появление еще одного хозяина, называемого Тимрэ, выскочившего из лифта при следующей его ходке. Потом пронаблюдал спор без единого понятного слова прибывшего с Никой и то, что его и женщин принялись накачивать уколами, не несущими ни боли, ни отупения или иного вреда.

Четвертый суетился и усердно помогал, уделяя особое внимание женщинам, пока его не прогнали. Двое слабых, человечка и хозяин, выставили этого зверюгу за дверь. Так легко справились? Хуже, он их считает старшими и безусловно слушается!

Мир так обезумел, что свое место в нем Йялл искать пока даже не пытался.

Кругом уже снова суетились и шумели, заразившийся общим настроем лифт носился вверх и вниз. Все хорошо понимали, что они делают, очень старались и спешили. А Третий сидел и смотрел. Под бок уткнулась рыжая, она уже иначе, совсем мирно и глубоко, дремала. Маленькая темноволосая лежала, обнимая во сне плечи подруги и улыбалась.

Рядом присел Первый, которого теперь надо заново привыкать звать, как он сказал, Лайлом. Хоть кто–то помнит о каждом из своих волвеков и готов рассказать, что тут творится. Вожак знает, когда нужно тратить дорогое время на слова.

– Слушай. Я во всем ошибался, видимо, старею. Крик твой оказался очень полезным, и, похоже, он один нас мог спасти. Его услышала Ника, и они с Элом увезут нас домой, всех, кого мы вытащим. В мир по имени Релат, откуда родом твоя Сидда, да и все наши предки. Вечные – такие же разные, как и мы. Не все враги и не все плохие. Их род зовется айри…

Лайл говорил довольно долго, опустив голову и огорченно глядя на девочек, словно их боль – его вина. Потом смолк, вынырнул из размышлений, прищурился, пытливо вгляделся: понят ли?

– Лайл, значит… хорошее имя, – Йялл сидел, пригревшись в хранящем тепло вожака ком–би–не–зо–не, он уже усвоил это длинное занятное слово, и чуть улыбнулся. – Хозяин сказал, это твоя дочь. А вторая – моя сестра, и он не врал, я уверен. Лайл, у тебя очень красивая дочь. И сильная, вся в тебя.

Третий чувствовал себя глупо, произнося почти незнакомые слова и тихо радуясь их смыслу. Первый неуверенно тронул светлый пятнистый мех, нагнулся, заново изучая спящую. Посидеть и осознать не дали: его дергали поминутно. Наконец вожак зло рявкнул, признавая свою полезность в работе и взлетел вверх с очередным ходом лифта, оставив разговоры до дома.

«У них что, есть дом?» – запоздало удивился Йялл, но ответить Первый уже не успел…

Было больно оттого, что Сидда далеко, наверху, все еще у хозяев. Его странная жена сказала правильно, что муж обязательно придет за ней и заберет домой и ее, и сына, и остальных. А он не верил, считал жену глупенькой, хотя сам не больно умен. Третий попытался сказать об этом Нике, но она, оказывается, давно исчезла. Рядом сидел только необычный хозяин, вовсе не похожий на Вечных из купола, Тимрэ. Йялл пересилил свои предубеждения и заговорил с ним. Бесполезно, в ответ он получил массу совершенно чужих звучаний: взрыв, блокада, маршрут… Айри понял свою ошибку и виновато уточнил более простыми словами: наверх, к стае, отсюда больше нет пути. Все пришедшие и спасенные уйдут из Гнезда до рассвета, пока хозяева их не заметили на камерах внешнего обзора купола. Так надо, чтобы не рисковать жизнями остающихся в плену, контролируемых обручами.

Когда волки будут готовы, они вернутся. Йялл глазами, нюхом хорошо ощущал сознание собеседника, вовсе не похожее на привычную холодную пустоту Вечных, и понимал, что тот уже не вызывает у него ненависти. Как можно дурно относиться к тому, кто лечит? От уколов по телу ползла волна жара, плотная и не слишком приятная, но явно целительная. Ноющая, тянущая усталость сохранилась, но силы постепенно прибывали. Йялл почувствовал, что уже может встать и хочет тоже делать полезное. Словно подслушав мысли, – да так и есть, – рядом возник называемый Элом айри, коротко велел нести женщин в лифт, на нижний ярус и далее – в масках – до транспорта и на корабль. Слова понимались плохо, но что следует делать, Йялл осознал.

Уровнем ниже, на самом дне купола, творилось совсем уже немыслимое. В начале коридора, как неоспоримый вожак, свирепо рычал старый беловолосый айри, которого никто не боялся, зато все слушались с полуслова. Даже с полумысли, он умел думать четкими приказами. Йялла одним движением пальца определил к теснящимся у стены коробкам, в которых пищали младенцы, полтора восьмика визгливых волчат в пеленках. Их нервно укачивали старшие волчицы, совсем потерянные и затравленно озирающиеся. Братья носились, как будто пол обжигал ноги, наперегонки с послушными слагами, перенося к большим воротам непонятные вещи. Там уже не пойми как возник Эл, он коротко и толково командовал, направляя партиями груз в ворота и раздавая указания выныривающим оттуда.