Затем соединенные крестные ходы из обоих соборов, Пантелеимоновского и Покровского, торжественно обошли вокруг собора. Картина незабываемая: чудесное прославление в монашеском царстве победы жизни над смертью! Торжество из торжеств под звездным куполом южной ночи; мерцание монашеских светильников и проникновенное афонское пение при чуть слышных всплесках волн залива.

Картина величайшего прославления. Впечатление глубокое и неизгладимое в душе! Масса духовенства в нарядных облачениях, иконы, хоругви и зажженные свечи. Все это представляло картину незабываемую, радостную. Но впечатление величия этой чудесной картины еще больше усиливалось от серебристого, радостного и искусного звона колоколов, который разносился далеко по Афонской Горе и таял в водах архипелага… Вернувшись отец наместник провозгласил «Слава Святей» и прочел стих «Да воскреснет Бог». Затем назначенное для служения священство вошло в нижний собор, а остальные поднялись в Покровский.

Трапезная монастыря Св. Пантелеимона

С воскресением Христовым все как бы воскресло, ожило и радостью озарило лица. А с клироса на клирос стала теперь перекатываться победная песнь – и весь храм запылал в освещении свечей и драгоценных лампад… Ликует земля вместе с небом, радуясь о Воскресшем Спасителе.

Во всем мире в Святую ночь в чистом весеннем воздухе носится торжественный гимн Воскресшему, и гул густых колоколов, как волнами, застилается перезвоном серебристых колокольчиков. Но особенно звучно и красиво колокольный звон и благовест раздается со звонниц русских святогорских обителей, в уединении приютившихся по горам и лесам Афона. И когда он раздается среди ненарушаемой тишины, воздух как будто вздрагивает от его удара, как будто разрыдается от его звуков, которые, медленно колыхаясь, несутся между деревьями все дальше и дальше. А потом где-то тонут и только отзвук свой оставляют пожить еще несколько мгновений. Когда же замрет и он, раздается другой удар с теми же переливами. Потом третий – и затем уже звуки сливаются в один властный, призывный гул, особенно чудесный, когда благовест переходит в трезвон.

Возвращаясь к описанию церковных служб Пасхальной недели, следует упомянуть про совершенно особенную и на Святой Горе лишь виденную вечерню в Светлое Воскресение. Для чтения Евангелия в Покровском соборе священнослужители становились гуськом на известном расстоянии один от другого; в царских вратах – отец наместник, а в глубине храма – иеродиаконы. При этом Евангелие читали на разных языках и после каждого стиха экклесиархи звонили в особые колокольчики, давая знак звонарю. А затем плавно разносился гул большого колокола.

Это было необычайно, торжественно и красиво. В другие дни Пасхальной недели за вечерней кадили экклесиархи, тоже имея золоченые ковчеги на плечах, с особенными открытыми кадильницами на серебряных блюдах.

Вообще, всюду на Святой Афонской Горе богослужение было прекрасное, благоговейное и торжественно-медлительное. Но в монастыре Св. Пантелеимона, в Андреевском и Ильинском русских скитах, как и во многих русских келлиях, было оно к тому же истовое и проникновенное, исключительно благолепное и нам родное.

Афонское служение нельзя даже назвать служением – это священнодействие, где все проникнуты важностью совершаемого. И ни у кого не замечается утомления, скуки или желания поскорее дочитать или отслужить. Наоборот – видно лишь общее стремление к молитве и высокой настроенности.

Издавна жизнь монахов на Афоне отлилась в своеобразные формы, которые сохраняются до настоящего времени. Ныне там существует двадцать больших монастырей еще от времен византийских, удержавших за собой наименование царских и ставропигиальных, т. е. подчиненных непосредственно Патриарху, помимо местной епархиальной власти. Они занимают господствующее положение среди других учреждений (скитов, келлий и калив) Святой Горы, независимы друг от друга по своему внутреннему устройству и управлению и вполне самостоятельно распоряжаются на землях и участках, им издревле принадлежащих. А в зависимости от своего устройства и управления эти монастыри разделяются на киновии (или общежития) и идиоритмы (или штатные). Вопросы питания меньше всего интересуют не только отшельников, но вообще всех афонских иноков. С первых дней пребывания на Афоне каждый монах усваивал главную афонскую заповедь: всё – для возвышения духа и ничего для услаждения своего телесного естества. И это обстоятельство в значительной степени облегчало их пребывание в «киновиях» – своего рода отшельнических общинах, замечательных строгой и подвижнической жизнью всех своих братий. Строгость жизни в таких киновиях усугубляется и еще одной особенностью, незнакомой даже и одиночным отшельникам.

Эта особенность – полнейшее отречение инока-киновиота от своей воли, поступление в безграничное расположение своего духовника и настоятеля, становящегося как бы головой одного общего тела, членами которого являются все младшие братия киновии. Настоятель направляет каждое действие такого брата, назначает его на все работы и определяет время продолжительности их, по своему усмотрению регулирует часы отдыха братии, всегда являющиеся весьма непродолжительными между молитвой и послушанием. Ни один из братии киновиальной обители не может выйти без благословения за ограду монастыря и слепо подчинен велениям своего духовного главы. А он, в свою очередь, несет на своих плечах тяжкий крест ответственности за души спасающихся под его началом. И при дружной совместной работе духовника и настоятеля с братией – киновийцы всегда достигали замечательных духовных результатов. Поэтому вся такая киновия овеяна полной гармонией духовной жизни, чуждой неурядиц столкновений.

Следует отметить, что у киновийцев никогда не имеется личной собственности. И в этом – заметное отличие киновийцев от келлиотов, которые представляют тип своеобразного афонского инока-хозяина. А по строгости жизни насельники общежительных обителей очень часто приближаются к одиночным отшельникам-каливитам. Трапеза в киновиях всегда очень скромная, почти скудная: по понедельникам, средам и пятницам, а также и в течение поста, киновийцы принимают пищу всего один раз в сутки, не употребляя при этом ни рыбы, ни масла. Есть вне трапезы им строго воспрещается, как и сходиться в келиях для излишних разговоров.

Благодаря этому вся жизнь этих людей, достигающих порой глубокой старости, проходит в непрерывных общих молитвах, чередующихся тяжелыми послушаниями и работами. Утреня у киновийцев ежедневно начинается в полночь. За утреней следует ранняя литургия, а за ней, после краткого перерыва – поздняя. За два часа до захождения солнца начинается вечерня с повечерием, а под воскресенье и праздничные дни все иноки простаивают всенощное бдение, продолжающееся всю ночь.

К общежительным или киновиальным монастырям на Афоне принадлежат следующие двенадцать: русский – Св. Пантелеимона, болгарский – Зограф, сербский – Хиландар, и греческие – Костамонит, Григориат, Дионисиат, Св. Павла, Кутлумуш, Симонопетр, Ефсигмен, Ксенофонт и Ставроникита.