В противоположность киновиям идиоритмами называются монастыри, в которых нет ни общей жизни, ни общего имущества и равенства прав, ни власти игумена. Отцы или братия идиоритма разделяются на проистаменов, или проэстосов (наставников-руководителей), и пангенионов (простых членов общины). Проэстосы управляют и руководят жизнью монастыря. Из среды их избирается священное собрание (синаксис), которое представляет высшую в обители власть и выполняет свое служение через посредство двух избираемых собранием эпитропов или доверенных и одного дикея, действующих во всем под надзором и руководством синаксиса. Но чтобы не был упразднен освященный издревле обычай управления в монастырях при посредстве игумена, таковой избирается и в идиоритмах, но только из класса проэстосов. Только в идиоритмах игумен недолго остается у власти, даже и номинальной: через несколько дней по избрании он канонически отказывается от игуменского звания, получает наименование проигумена (т. е. бывшего игумена) и опять вступает в среду проистаменов, к которой принадлежал и до игуменства. В идиоритмах монахи живут отдельно и обособленно друг от друга, не имея ни общей трапезы, ни общего имущества. Монахам разрешается иметь собственное незначительное имущество, на доходы с которого большинство их и живет. Но только проистамены могут иметь значительную собственность, движимую или недвижимую (сады, огороды). Многие из них живут в особых монастырских помещениях, как в собственных домах, имея своих послушников. И при жизни проэстамены могут распоряжаться своим имуществом по личному усмотрению, но после смерти их собственность целиком переходит в монастырь. В настоящее время к идиоритмам принадлежат восемь монастырей, из коих семь греческих и один сербский.

После монастырей второе по значению место в ряду иноческих учреждений на Святой Горе Афонской принадлежит скитам. Это иноческая община, состоящая из монашеских келлий (аскитирий), расположенных на земле какого-либо из больших и древних афонских монастырей. И центром этой общины служит кириакон, т. е. соборный храм. Дикей настоятельствует скитом; он избирается всем братством и управляет при помощи двух эпитропов и нескольких соборных старцев. Но все это относится к скитам греческим, а русские скиты – Андреевский и Ильинский – имеют внутреннее устройство и управление по образцу общежительных монастырей.

Высшее управление келлиями, а равно и целым скитом, принадлежит тому монастырю, на земле которого он расположен. Вот в этой зависимости и заключается главное отличие афонских скитов от монастырей. Так, например, скит имеет право принимать в состав братства новых членов, но приглашать епископа для рукоположения достойных лиц в священные степени без разрешения своего монастыря не имеет права. Без разрешения того же монастыря скит не имеет права ни ремонтировать свои здания, ни тем более производить новые постройки, и вообще какие бы то ни было сооружения. На своем участке земли, приобретенном по купчей, скит не имеет права производить ломку камня или рубить деревья, хотя бы и насаженные своими иноками. Монастырь взыскивает с иноков, живущих в скитах на его земле, особую плату. Он же признает и утверждает выборы должностных лиц (игумена, эпитропов, дикея), избираемых братством. Монастырь также пользуется правом умиротворять внутренние раздоры и решать всякого рода недоумения и затруднения. Но, в свою очередь, монастырь обязывается защищать интересы скита, находящегося на его земле.

Все взаимные сношения и обязательства, все права скита и порядок его внутренней жизни регулируются специальными договорами и грамотами, составленными по соглашению кириархального господствующего монастыря с подчиненными ему скитскими учреждениями. Эти грамоты, для большей безопасности и официальности, доводятся до сведения центрального управления (Протата) Святой Горы и утверждаются Константинопольским Патриархом.

И скиты по своему устройству разделяются на идиоритмы или штатные и киновии или общежительные. В настоящее время на Афоне существует двенадцать скитов, из коих семь населены греческими монахами, три – русскими (Андреевский, Ильинский и Фиваида), один – молдавский и один – болгарский. Большинство из них принадлежит к идиоритмам; но русские скиты все устроены по типу киновий. Из последних, скиты Андреевский и Ильинский – по внутреннему своему благоустройству, богатству (до революции) и обилию иноков – стояли наравне с монастырями; некоторые даже и превосходили их.

Дорога идет все выше, и скоро горный хребет: его признаки заметны за деревьями в виде более близкого голубого неба. Здесь растут самого разнообразного сорта и вида кустарники и буйно овивающий их плющ, а также и колючий терний. В особенности много последнего, и чем ближе к Ватопеду, тем его больше.

– Эти колючки подлинно ватопедские, – объяснял мой услужливый проводник. – Ватопед по-гречески значит «колючий кустарник». А иные говорят, что то же, что и «дитя в кустарнике». Так и в книжках наших афонских сказано… От этих кустарников и начался давным-давно знаменитый теперь монастырь Ватопед.

И от своего спутника-монаха я впервые узнал легенду об основании Ватопеда. Вот эта красочная легенда.

Царствовал в Константинополе Феодосий Великий, и в награду за его благочестие и добрые дела послал ему Бог трех детей от царицы Плакиллы: сыновей Аркадия и Гонория и дочь Плакадию. Однажды послал Феодосий сына Аркадия в Рим, в гости к Константину, «соцарствовавшему» своему могущественному тестю в Вечном городе. После благополучного пребывания Аркадия у своей родни направился отрок обратно к своему державному отцу на корабле, окруженный заботами блестящей свиты. Несколько дней мирно плыл корабль царевича. Но когда поравнялся он с отцом Имбросом, соседним со Святой Горой, поднялась сильная буря. Страх объял водителей судна и самого царевича, и стал он метаться по корабельной палубе, взывая: «Пресвятая Богородице, помоги мне! Утешение рода христианского, не дай нам погибнуть!» Налетел шквал, тряхнул мачтой; перевернуло корабль с необыкновенной силой в ту сторону, где был царевич. В отчаянии взмахнул руками царский сын, хотел прыгнуть на ту сторону, где ему еще чудилось спасение, но зацепился за лежавшие веревки и упал. Не прошло мгновения, как бурная волна унесла его с собой в бездну.

Блестящие спутники и воспитатели Аркадия пришли в ужас и смятение. «Мы все целы, погиб только царевич! Как же мы возвратимся без него и предстанем пред владыкой нашим? Как оправдаемся в гибели вверенного нам отрока? Лучше умереть всем нам или уйти в пустыню до конца жизни». И вне себя от страха перед царским гневом пристали вскоре несчастные царедворцы со своим кораблем к тому месту, где ныне возвышаются стены и храмы величественной Ватопедской обители. Но когда они, выйдя на сушу, проходили около прибрежных кустарников, то под одним из терновников нашли совершенно невредимого царевича, спавшего на голой земле крепким сном. Пораженные и обрадованные явным чудом, цареградские вельможи прославили Бога за оказанную великую милость. А царевич, пробудившись от сна, рассказал своим попечителям о явлении Матери Божьей в самую страшную минуту и о своем избавлении от неминуемой смерти в морских волнах благодаря Ее вмешательству.

«Я уже пошел ко дну, находясь среди безысходного мрака и холода… и вдруг, будучи в последний раз выброшен на поверхность бушевавшего моря, увидел, что все вокруг засияло от невыразимого света, сильнейшего, чем солнце. И тогда я увидел Матерь Божью, прямо по волнам приблизившуюся ко мне и взявшую меня за руку. „Не бойся ничего со Мною, – сказала Пречистая. – Я тебя выведу на берег“. И я покорно пошел за своей Спасительницей прямо по волнам и вскоре был уже здесь, около этих кустарников».

Выслушав чудесный рассказ царевича, вельможи осмотрелись по сторонам и заметили вдали скромную обитель, в которой нашли несколько бедных афонских иноков. Как свидетельствуют некоторые исторические исследования, этот маленький монастырь и был родоначальником выросшего впоследствии громадного греческого Ватопеда, который был воздвигнут Феодосием Великим в новом и прекрасном виде на месте прибрежных кустарников, среди которых был найден невредимым царевич Аркадий…