Скит этот почитается первостепенным на Афоне в аскетическом отношении. Сюда удалялись на безмолвие самые стойкие и закаленные в монашеском подвиге. Знаменитые пастыри подвизались в этом скиту, и многие отшельники выходили из него настоятелями в разные обители.

Жаркий и ясный день клонился к закату, когда мы на обратном пути из скита Св. Анны, приближались к Керасии. Чистое небо на западе уже бледнело, а от оврагов подымались и мягко струились в застывшем воздухе волны вечерней прохлады. Заночевали мы в родной и гостеприимной Кирашанской келлии, решив на заре продолжить наш путь: англичанин – на вершину Афона, а я – на дальнюю Крестовскую келлию. Но ранним утром полил дождь и засверкала молния: пришлось задержаться в Кирашах.

Я люблю все русские пустынные келлии на Святой Горе и чувствую себя в каждой из них – среди простых и неискушенных насельников их, – как среди давних, испытанных друзей. И принимают келлиоты гостей с особым радушием и трогательной заботливостью. Поэтому и чувствую себя среди них всегда как-то особенно радостно и покойно. Так хорошо мне было всегда во всех русских келлиях, но все же должен признаться, что особенно радость и покой наполняли мою душу, когда я находился в келлии Воздвижения Креста Господня, где живописная природа и чарующие виды как бы сливаются с симпатичным характером и укладом жизни ее обитателей.

А виды отсюда открываются поистине восхитительные! Глянешь направо – чудный вид на вершину Афона и зеленеющий простор окрестностей, где среди лесов и полей виднеются белые келлии с виноградниками и фруктовыми садами; посмотришь налево – по склонам, утопая в зелени, разбросались многочисленные обители. А еще дальше – Карея и блестят величественные купола Свято-Андреевского скита; прямо – широчайший вид на лазурное море с затуманенной далью и узкой полоской Дарданелл.

Эти виды ласкают и развлекают взор, навевая покой в истомленную душу.

«Кто не был на пике Святой Горы, тот как бы не был на Афоне, хотя бы и исходил вдоль и поперек весь полуостров. Нужно потерпеть, помучиться и на вершину взойти непременно», – так обыкновенно говорят посетители древнего монашеского царства. И, говоря это, порой выбиваются из сил, но все же достигают желанной цели. Так и я решил совершить восхождение на пик Святой Горы, находясь у подножия ее – в келлии Св. Георгия.

Меня разбудили на рассвете. И как ни трудно было мне подниматься после уже пережитой накануне паломнической страды, все же пришлось собрать весь запас своей воли и приготовиться к памятному на всю жизнь восхождению. Заботливый старец келлии заготовил для меня и проводника скромный завтрак, а у ворот обители уже стояли в полном снаряжении наши флегматично-покорные мулашки, снова готовые выполнить свои тяжелые обязанности.

День обещал быть прекрасным: ни одного облачка не было видно на безмятежно-голубом небе. Необъятной казалась и широта открывавшегося перед нашими взорами горизонта, когда мы вышли за ограду гостеприимной обители и стали взбираться на мулашек.

– В такое время лучше всего подниматься, – заметил спокойный проводник. – И дышится легче, и не жарко. Пока начнет припекать солнышко, будем уже высоко. К тому же и на виды можно полюбоваться вдоволь… Чистота воздуха-то какая!

И мы двинулись. Но начало нашего путешествия тотчас же дало себя знать: тропинка, по которой нам пришлось делать свои первые шаги, была чрезвычайно ухабистой, порой пробегавшей около самых обрывов, так что даже мулашки, непрестанно оступаясь, инстинктивно прижимались к выступам скал. Что же касается видов на синевшее далеко внизу море и окрестности, то они, действительно, становились все чудеснее; даже обрывы и пропасти – готовые бесследно поглотить напуганного паломника – казались неописуемо прекрасными и ласкали восхищенный взор.

Долго не наступал час желанной остановки для отдыха в тяжелом восхождении на святогорские крутизны. Но вот, наконец, удостоились мы этого блаженства – достигли келлии Пресвятой Богородицы.

– Подумать только, ведь здесь отдыхала Сама Пречистая! – сказал монах, наш проводник.

И когда до моего слуха долетели эти простые слова, я почувствовал, какая глубокая вера в них заключалась. Несомненно, что человек, произнесший эти слова, ушедший от мира в афонское монашество, непоколебимо верил в чудесную легенду о восхождении на вершину Святой Горы Той, Чье Имя славит весь христианский мир. И вслед за монахом я и сам уже верил в предание и представлял себе картину отдыха Богоматери на заветном месте вершины горы. Вероятно, и тогда, без малого две тысячи лет тому назад, здесь было так же, как и в наше время: так же зеленели покрытые дремучим лесом склоны гор, так же сверкало всеми цветами радуги южное море, и такими же угрюмыми стояли гигантские скалы над бездонными пропастями, клубившимися синим туманом. И, подобно нам, созерцала тогда эти красоты афонской природы Она – тишайшая и чистейшая женщина мира, пожелавшая освятить Своим присутствием будущую твердыню вдохновенных исповедников учения Того, Кого Она столь непостижимо и чудесно родила на свет…

И когда я думал об этом, мне представлялась группа восходивших тогда на гору иных путников, одетых в хитоны и туники и окружавших прекрасную женщину с лицом, сиявшим неземным светом и присевшую на придорожный камень для отдыха…

Келлия, где наконец остановились и мы, представляла прелестный оазис среди безлюдных горных склонов. Эта обитель окружена каменной оградой, около которой тянутся вверх несколько больших сосен – последние представители местной горной флоры, постепенно исчезающей по мере приближения к пику горы. Далее за этой келлией растительность уже совсем исчезает, и начинаются совершенно голые скалы, движение по коим становится все труднее.

Крутизна по мере нашего движения вверх все увеличивалась. Порой нам приходилось буквально висеть над такими стремнинами, что и теперь вспоминаю со страхом. Но, несмотря на все трудности, наше движение не останавливалось. «Что же делать, здесь так все проходят! – ободрительно сказал инок. – А сколько верующих христиан прошло по этим местам, и не перечесть. И ничего, Господь хранит путников».

И эти простые слова ободряли, отгоняя мрачные мысли. Хотелось только идти вперед, чтобы поскорее достичь желанной цели, дабы воистину приобщиться к высокому званию «афонского паломника», ступившего на самое святое место Афонской Горы. Но до него еще было не близко, и синевшие повсюду отвесы скал становились все страшнее. Порой их грозные массивы прямо свисали над головой, готовые ринуться вниз всей своей тяжестью.