Все началось с того, что ее предложил подвезти друг отца. Ей надо было по дороге в университет заехать к себе на квартиру, и она согласилась, благо что он ехал в ту же сторону.

«Запрыгивай», — сказал он, и я явственно представил себе, как он это сказал, я слышал это так же ясно, как то же слово, произнесенное ломким голосом Черил. Она запрыгнула. Он начал приставать с непристойными предложениями. Она притворилась, что не слышит. Когда они доехали до места, он пошел за ней в дом и изнасиловал.

Наверное, слово «изнасилование» не самое здесь подходящее. Он не смог проникнуть в нее. Черил была девственница и весила около девяноста фунтов. «Что за черт?! — заорал он. — Ты же студенточка. У тебя там грузовик должен проехать». Он нанес ей несколько ударов. Когда у него ничего не вышло второй раз, он приподнял ее и дважды ударил о стену, а потом ушел. Она пролежала на полу около часа, а потом решила позвонить мне.

Мне. Своему учителю. Учителю, который говорил, что ему можно звонить в важных случаях. Боже. Я сказал ей, что сейчас перезвоню и чтобы она никуда не уходила. Я вызвал скорую, перезвонил Черил и сказал, что сейчас приеду. Вскоре я подъехал к ее квартире — на первом этаже выкрашенного сепией дома на Колледж-Хилл-роуд. Я постучал, и дверь открылась сама. Она косо висела на петлях, словно кто-то почти выломал ее. Я присмотрелся внимательнее и понял, что так оно и было.

Черил была в спальне и выглядела хуже, чем я предполагал. Он выбил ей два зуба, избил и, кроме того, сломал ей одно или два ребра. Вся комната и Черил были забрызганы кровью. На полу лежали разорванные желтые шорты, и она обмотала пояс белой хлопковой блузкой. Несмотря на это, она умудрилась выглядеть скромно. Она тихо стонала, до тех пор пока не приехала скорая помощь — два парня в одинаковых зеленых куртках и шапочках.

— Мы заберем ее, — сказал один из них таким тоном, словно в этом могли быть какие-то сомнения.

— Похоже, у нее сломано ребро, — сказал другой.

Ребята были из Баптистского мемориального госпиталя, в миле оттуда на Саут-Лэймар-роуд. Я сказал Черил, что там о ней хорошо позаботятся, от всей души надеясь, что это окажется правдой. Но когда ее погрузили на носилки, она схватила меня за руку и начала просить не оставлять ее.

— Я боюсь, — едва шевеля губами, произнесла она.

— Почему? — спросил я. — Этот ублюдок не вернется, можешь быть уверена.

Но она продолжала отчаянно трясти головой. Потом она сказала. Передо мной лежала девочка, которую избили почти до бесчувствия, пытаясь изнасиловать, и чего же она боялась? Она боялась того, что ее родители ей скажут. Я пообещал поговорить с ними, и она наконец меня отпустила. Когда скорая уехала, я вернулся в квартиру Черил и позвонил ее родителям. Это не обещало быть, по выражению Сьюзен, социальным звонком.

Мэтты жили в Тупело, в городке, где родился Элвис и где помещалась штаб-квартира организации «Граждане за достойную Америку». Эта организация посвятила себя самоотверженной борьбе именно за то, в чем вы могли бы ее заподозрить. Я не знал, чего ждать от Мэттов, но кое-какие мысли на этот счет у меня были. Было 5.30, когда я позвонил, и отец, видно, только что пришел домой. В трубке я слышал, как кто-то возится у плиты, а это означало, что мама тоже дома.

— Мистер Мэтт, это Дон Шапиро. Я преподаватель Черил по английской литературе.

Очень неуклюжее вступление, но ситуации, подобные этой, не располагают к тонкостям.

— По литре? Да, она рассказывала. Что случилось? Она что-то натворила?

— Нет! Э-э… нет. Совсем нет. На самом деле натворили с ней. — Я откашлялся и в нескольких коротких фразах описал положение дел.

— Где этот сукин сын? — закричал мистер Мэтт. — Я убью его, если найду!

Было ясно, что он действительно сейчас хочет кого-нибудь убить. Он что-то крикнул жене, которая тут же взяла вторую трубку. Мне пришлось дать и ей объяснения, перемежавшиеся злобными комментариями Большого Папочки.

— Как это могло произойти с Черил?

Я почти физически видел миссис Мэтт, заламывающую руки.

— Она же всегда была такой примерной девочкой. — Она многозначительно помолчала. — Что на ней было надето? Может быть, она сама его спровоцировала?

— Скажите мне имя этого сукиного сына, и я убью его!

Прошло добрых пять минут, прежде чем они поинтересовались, как Черил себя чувствует. Весь разговор был настолько отвратительным, что мне хотелось повесить трубку. Я сказал то, что вызвало их резкую неприязнь:

— Она нуждается в вашем сочувствии, а не в гневе.

— Это мой ребенок, а не ваш, — презрительно фыркнула миссис Мэтт.

— Мне не нужно, чтобы кто-то учил меня, что мне думать о моей дочери. Кстати, почему вы-то там оказались?

— Потому что она побоялась звонить вам. — Я подождал, пока до них дошел смысл сказанного. Потом я обрисовал им ее состояние и назвал госпиталь. Повесив трубку, я стал счищать с какого-то предмета запекшуюся кровь, но скоро бросил и постарался представить себе человека, напавшего на Черил. Воображение рисовало мне толстобрюхого любителя пива, водителя пикапа, хотя я знал, что изнасиловать девушку пытался адвокат, ездивший на БМВ. Так-то вот с сексуальными стереотипами. Я отправился домой, обозленный на Тупело, так как устал злиться на отдельных людей.