Шрифт:
Это решение, принятое в самую критическую для нас минуту, дало новый ход последующим событиям и привело в конечном итоге армию к победе.
Собственно, с этой минуты достигла высшего напряжения тяжелая, длительная и мучительная Сарыкамышская операция с ее многими тяжкими кризисами [58] .
Приводимые в Приложении № 11 распоряжения генерала Берхмана об общем отступлении в полной мере подтверждают правильность решения командующего 2-м Туркестанским корпусом всеми силами противиться исполнению приказа об отступлении.
58
Как на характеристику настроения, создавшегося в результате приказа об отступлении, начатого приводиться решительно в исполнение командиром 1-го Кавказского корпуса, и оставления генералом Мышлаевским войск, отмечу следующий случай: при отходе с Сонамерских позиций ген. Юденич тоже принужден был выехать из с. Сонамер, переместившись со штабом в Караурган. При въезде в последний он увидел, что какой-то интендантский чиновник уничтожает свой склад, высыпая муку в речку, что протекала между селениями Караурган и Кетек. Ген. Юденич прикрикнул на него и приказал прекратить истребление нужных нам запасов. Интендантский чиновник оправдывался тем, что приказано отступать, все уходят и он не хотел оставлять в руки турок запасов продовольствия. Генерал Юденич ответил этому чиновнику, что он не собирается никуда отступать, приказывает ему тщательно хранить запасы и предупреждает, что интендант ответит своей головой, если эти запасы будут уничтожены или вывезены.
Вскоре эта самая мука, спасенная от уничтожения, сильно пригодилась. Вследствие сравнительно небольших запасов муки и неопределенной длительности операции, пришлось почти с самых первых дней операции сокращать порцион хлеба, постепенно доведя его до одного фунта в день на человека. Положение с запасами у туркестанцев было лучше, так как ген. Юденич с первых же дней не только не отправил обозов в тыл, а напротив, приказал подтянуть все обозы корпуса и сосредоточить их у ст. Саганлугской. Командир же 1-го Кавказского корпуса в самом начале отправил часть корпусных обозов в тыл в направлении Сарыкамыш — Ново-Селим, и они попали в руки 10-го Турецкого корпуса.
И вот в один из ближайших таких дней, когда командир 1-го Кавказского корпуса, на просьбы генерала Юденича не отходить, а еще задержаться, ссылался на подход к концу запасов муки, то по приказанию генерала Юденича эта мука из Караургана была передана в 1-й Кавказский корпус, и это повлияло на решение командира его.
Части 2-го Туркестанского корпуса, вернее, одна 4-я Туркестанская стр. бригада, которая оставалась в составе корпуса в Пассинской долине, должна была, отбиваясь от наседавшего на нее почти всеми своими силами 2-го турецкого корпуса (имевшего до 40–45 бат.), под угрозой с правого фланга со стороны Ханского поста, идти к Сарыкамышу, против которого уже сосредоточились два других турецких корпуса (9-й и 10-й), увлекая за собой 2-й корпус и прикрывая, по существу, отход 39-й дивизии через Меджингерт на Каракурт.
Задача была не исполнима и только наводила на мысль, что генерал Берхман в стремлении спасти, хотя бы одну 39-ю дивизию, решил пожертвовать всеми остальными войсками [59] .
Уезжая из района группы в Тифлис, генерал Мышлаевский не осведомил генерала Юденича ни о своем отъезде, ни о принятом им окончательно решении отступать, что только стало известно от генерала Берхмана, одновременно с получением сообщения о распоряжениях его об общем отступлении.
Покидая войска группы, генерал Мышлаевский не закрепляет командования за начальником штаба армии, который и прибыл из Тифлиса лишь потому, что все данные указывали, что генерал Берхман не охватывает всего значения происходивших событий и не может ими правильно руководить, и что вполне отвечало бы «Положению о полевом управлении войск», а оставляет своим заместителем, как старшего в чине, и очевидно, разделявшего его идею об отступлении, командира 1-го Кавказского корпуса, о чем генерал Юденич узнает лишь из сообщения последнего.
59
См. в конце Приложение №11.
Трагизм положения увеличивался следующими обстоятельствами:
1) Неослабевающей настойчивостью, с какой командир 1-го Кавказского корпуса, по-видимому, в полном согласии со взглядом ген. Мышлаевского на положение дела и выход из него, стремился привести в исполнение приказ свой об отступлении.
2) Неопределенностью взаимоотношений между командирами корпусов, выраженною в директивных распоряжениях генерала Мышлаевского, им объявленных накануне своего отъезда.
Правда, 16-го декабря, уже с пути, вероятно, из Кагызмана, генерал Мышлаевский посылает генералу Берхману следующую телеграмму за № 51: «Ввиду прорыва турок у Ново-Селима и создавшегося положения у Карса, предлагаю Вам вступить в командование войсками первого Кавказского и Сводного корпусов. Совместно с генералом Юденичем, который остается у Вас, Вы должны разбить турок у Сарыкамыша и открыть себе выход на Карс вдоль железной дороги, а при невозможности на Каракурте и даже по обходным путям в направлении к Карсу, уничтожая турок, которые перебросились с Ольтинского направления на пути между Сарыкамышем и Карсом. Для облегчения Вашего движения можно уничтожить часть Ваших обозов и бросить излишние тяжести. В случае недостатка продовольствия, широко пользуйтесь местными средствами. Сам я переезжаю в Александрополь, чтобы принять дальнейшие меры. Необходимо, чтобы связь Ваша с Тифлисом и Александрополем не прерывалась, организуйте ее на Кагызман, откуда до Каракурта есть летучая почта».
В ней генерал Мышлаевский передаете генералу Берхману командование войсками группы, по копии этой принципиальной телеграммы для сведения и руководства во взаимоотношениях генерал Юденич не получал. Лишь после операции, уже в Тифлисе, последний узнал о существовании ее.
Вот почему с самого отъезда ген. Мышлаевского установился особый порядок взаимоотношений, при котором генерал Берхман не отдавал приказаний командующему 2-м Туркестанским корпусом.
Благодаря всему этому, генералу Юденичу необходимо было употреблять всю силу своего авторитета, как начальника штаба армии, и присущее ему упорство, чтобы приказ об отступлении не был исполнен.
В соответствии с принятым решением не допустить общего отхода войск группы, генерал Юденич 15-го декабря тотчас же по получении извещения о нем, настойчиво просит по телефону командира 1-го Кавказского корпуса отменить приказ об отступлении, но первоначально все его настояния не изменили решения генерала Берхмана и с наступлением темноты, вечером 15-го декабря, части 1-го Кавказского корпуса начали отход с Ардосских позиций.
Получив извещение от начальника 39-й дивизии об отходе ее и порядке этого отхода, командующий 2-м Туркестанским корпусом принужден был также приказать отходить частям корпуса, так как положение его и так весьма тяжелое при обойденном правом фланге, стало бы безвыходным с обнажением и его левого фланга.
Но генерал Юденич не оставляет намерения препятствовать отступлению войск группы; он отводит свои войска лишь на несколько верст от первоначальных позиций и, стремясь выиграть время, вновь обращается к генералу Берхману; он телеграммой в ночь на 16-е декабря настойчиво просит последнего остановить части 1-го Кавказского корпуса, хотя бы до вечера 17-го декабря, указывая, что он останавливает части 2-го Туркестанского корпуса на позиции Кабах-тапа — Хорум-даг (не доходя до Зивинских позиций) [60] .
60
Телеграмма генерала Юденича генералу Берхману в ночь на 16-е декабря: «Из телеграммы Генерала де-Витта усматриваю, что39-я дивизия идет прямо на Меджингерт, между тем как я задерживаю 4-ю бригаду на позиции Каабах-тапа, Хорум-даг до вечера 17-го декабря. Считаю это необходимым, ибо преждевременный отход к Сырбасану повлечет за собой и немедленное отозвание отряда Полковника Довгирта, действующего против турок у Бардуса, а это дает возможность им пойти на усиление турецкого отряда у Сарыкамыша и придут они туда скорее Довгирта, ибо расстояние их короче. Прошу задержать часть 39 дивизии у Чермука до вечера 17-го декабря, а остальных двинуть на турок к Сарыкамышу возможно спешно».
Одновременно с этой телеграммой генерал Юденич лично и через чинов своего штаба настойчиво просит исполнить его просьбу и, наконец, после больших усилий командир 1-го Кавказского корпуса приказал частям его корпуса приостановиться на Чермукской позиции.
2-й Турецкий корпус, получив приказание Энвера-паши вести самые энергичные атаки, дабы этим содействовать удару, наносимому обошедшими корпусами, 15-го декабря вел непрерывные атаки по всему своему фронту, доводя их до особого напряжения на нашем правом фланге.