Казалось бы, при Александре была предложена весьма стройная система организации образования, но, к сожалению, идея эта так и не была реализована в полном объеме.

На практике низшие и средние учебные заведения развивались крайне медленно, а крепостные крестьяне в них вообще не допускались. Да, для государственных крестьян были созданы приходские школы с программой обучения, рассчитанной на один год. Но таких школ было мало, а посему грамотность среди российских крестьян едва достигала 5 %.

Уездные училища с программой обучения, рассчитанной на три года, предназначались для низших городских сословий, и лишь для дворян были открыты кадетские училища и гимназии. Кстати сказать, согласно указу 1803 года, гимназии предполагалось открыть в каждом губернском городе, но при Александре I этого сделано не было: в 1824 году на территории России действовали лишь 24 гимназии, а на всю Сибирь работала только одна гимназия — в Тобольске (для сравнения: в 1892 году их в России было 180).

Ко всему прочему, в последние годы своего царствования Александр попытался взять под жесткий контроль внутреннюю жизнь учебных заведений. В частности, согласно уставу 1817 года, была существенно ограничена автономия университетов. В том же году вместо Министерства просвещения было создано Министерство духовных дел и народного просвещения во главе с обер-прокурором Святейшего Синода князем А.Н. Голицыным. Под его руководством фактически был осуществлен разгром российских университетов, воцарилась жестокая цензура.

Дело в том, что князь Голицын проповедовал идею воспитания молодого поколения в духе "общехристианского государства". Обосновывая императору необходимость нового объединения, он призывал "освятить науку духом религии, <…> дабы христианское благочестие было всегда основанием истинного просвещения", и даже сама мысль о несовместимости науки и религии представлялась ему вредной и даже пагубной.

Его сотрудник M.Л. Магницкий, ставший в 1819 году членом Главного правления училищ, был послан в Казань в качестве ревизора. Там он написал инструкцию Казанскому университету, которая была утверждена в 1820 году. По сути, эта инструкция была направлена на то, чтобы искоренить в преподавании любой дух вольнодумства, она подробно определяла направление преподавания каждого предмета и даже быт студентов. По представлению Магницкого были уволены 11 профессоров.

В 1821 году назначенный попечителем Петербургского учебного округа Д.П. Рунич подверг аналогичному разгрому столичный университет. Он начал с доноса о том, что науки преподаются там "в противном христианству духе", и это стало причиной возбуждения судебного процесса против лучших профессоров: К.И. Арсеньева, К.Ф. Германа, Э.В. Раупаха и др.

Процесс этот тянулся до 1827 года и был прекращен за недоказанностью "преступления".

О том, что реформы "дали задний ход", свидетельствует и тот факт, что за 1810–1811 гг. в связи с тяжелым финансовым положением казны было продано частным лицам свыше 10 000 казенных крестьян, а в 1822 году было возрождено право помещиков ссылать крестьян в Сибирь.

А в конце 1815 года Александр приступил к обсуждению проекта так называемых военных поселений, первый опыт насаждения которых был произведен в 1810–1812 гг. на базе резервного батальона Елецкого пехотного полка, размещенного в Могилевской губернии. Разработка плана создания таких поселений была поручена графу А.А. Аракчееву. Целями проекта были "создание нового военно-земледельческого сословия, которое своими силами должно было содержать и комплектовать постоянную армию без использования средств из бюджета страны, а также освобождение населения страны от постоянной повинности — содержать армию". Фактически это была попытка разрешения острых финансовых проблем путем перевода части армии на "самоокупаемость", то есть устройства солдат на земле, чтобы они наряду с военной службой занимались и земледелием и тем содержали сами себя. Это была попытка соединить в одном лице и в одном образе жизни крестьянина и солдата.

На первый взгляд эта идея была неплохой: облегчить нагрузку на бюджет и сделать так, чтобы армия могла содержать себя сама. Но на практике вся жизнь семьи военного поселенца оказалась строго регламентирована, в поселениях царили жесткая казарменная дисциплина и полутюремные порядки. По сути же это был "апофеоз рабства", где, по словам Э.С. Радзинского, "солдаты-крестьяне маршировали, сеяли, кормили скот и рожали детей под бравурные марши и дробь барабана".

Любые отступления от установленного порядка в военных поселениях строго карались. Основным занятием были военные учения, а так как командиры мало разбирались в земледелии, то случалось, что хлеб осыпался на корню, а сено гнило под дождем. Даже жениться военный поселянин мог только с разрешения своего начальства, а порой парней и девушек выстраивали в две шеренги, и командир лично назначал каждому "жениху" его "невесту".

Подготовка к переводу войск и жителей в разряд военных поселян началась в августе 1816 года. В 1817 году были введены военные поселения в Новгородской и Херсонской губерниях, потом они стали появляться повсюду — от Балтики до Черного моря.

К 1825 году в военных поселениях насчитывалось почти 170 000 солдат регулярной армии и 374 000 государственных крестьян и казаков.

Ряд историков пытается все проблемы, связанные с военными поселениями, свалить на А.А. Аракчеева, чтобы тем самым представить Александра I в благоприятном свете. Нисколько не отрицая большого влияния Аракчеева на ход государственных дел, все же хотелось бы подчеркнуть, что идея создания военных поселений возникла у Александра, а назначенный их начальником Аракчеев лишь усердно претворил эту политику в жизнь. При этом Александр, даже находясь за границей, держал все нити управления в своих руках, вникая во все мелочи, касающиеся "ведомства" Аракчеева. Кстати, начальник штаба военных поселений П.А. Клейнмихель свидетельствовал, что многие из аракчеевских приказов по военным поселениям император правил собственноручно.

Военные поселения стали навязчивой идеей Александра, который говорил:

— Они будут во что бы то ни стало, хотя бы пришлось уложить трупами дорогу от Петербурга до Чудова.

Аракчеев же просто круто взялся за порученное ему дело (мнения Барклая-де-Толли и Дибича о вредных последствиях военных поселений были оставлены без внимания), и это навлекло на него основную часть народного недовольства.

Люди действительно не раз подавали Александру просьбу "защитить крещеный народ от Аракчеева". И все это еще раз подтверждает тот факт, что Александр мастерски умел "перекладывать свою непопулярность" на других. Это прекрасно видел и сам граф Аракчеев, говоря, что император представляет его "пугалом мирским". В результате Алексей Андреевич даже в годы могущества не был уверен в прочности своего положения. Он говорил об Александре одному из своих коллег: