Страшное напряжение и головная боль для купцов — и верх удачи для покупателей. Здесь можно найти все. Тончайшие драгоценности, сработанные ольтами и Дарионами (а карлики, как и все, ценят красоту), инструменты, повозки, благовония, пряности, лошади, овцы, птица, зерно разного рода, дары леса — орехи и смола, ягоды и чернила… Не хватит ни памяти, ни воображения, чтобы описать все это разнообразие.

Не исчезнут, конечно, торговые ряды после Праздника, не станут людные холмы пустынными. Но именно сейчас даже ленивейшие из ленивых появляются здесь — хотя бы затем, чтобы поглазеть, — и прекращаются войны, и утихают распри. Жаль, конечно, что утихают лишь на время Праздника.

Такова человеческая природа.

Таилег не был Карликом — и быстро уставал от шума, суеты, изобилия запахов и звуков. К тому же он не умел торговаться, и словоохотливые купцы хватались за голову, когда покупатель брал товар за ту цену, за которую ему предлагали.

Умение торговаться для торговцев — как умение приносить жертвы для служителей культа. Владыка Воров, официально всегда и везде пребывающий в опале, пожинал щедрый урожай на ярмарках — когда самые завзятые скептики, для которых богов не существовало, непременно взывали тайком к хитроумному Флейтисту, чтобы добиться удачи — и избегнуть кражи, обсчета, обмана.

Да и жертвы Владыке Воров приносить куда как просто. Его алтарь — любая лавка, его священники — все мы. В душе, по крайней мере.

Иначе не объяснить, отчего не забывается его имя, сколь строго его ни запрещали бы произносить.

Весь Первый День Таилег провел у небольшого, но чистого озера Алтион, лежа на траве и радуясь последним теплым дням. Скоро наступит зима и сидеть придется у окна — глядя на скованный и заснувший мир.

Под вечер Таилег задремал. Ему приснилось высохшее озеро и лава, что поднималась из глубин преисподней, обжигая его своим губительным дыханием. Трещины в земле постепенно зажигались тускло-вишневым свечением… все ярче и ярче…

Таилег проснулся с криком.

— Тоже не любишь суеты? — спросил его необычайно добродушный Иррген, с мурлыканьем уплетавший какую-то птицу на вертеле. Добродушие было неудивительно — рядом с толстяком стояли два пустых кувшина.

Никого больше не было.

Таилег кивнул и сел за стол. Тут же и ему подали птицу, еще дымившуюся и скворчавшую. «После Праздника я стану выглядеть как он», — подумал Таилег, поблагодарив слугу и украдкой поглядывая на более чем солидный живот Тарца.

— Чем вы занимаетесь? — осмелился он спросить Ирргена после того, как тот насытился и довольно откинулся в массивном кресле.

— Да ничем, — ответил тот глубокомысленно и расхохотался: — Да, юноша, ничем! Когда-то я, как и ты, снимал кошельки, взламывал сейфы. Не поверишь — даже отправлялся с компанией за драконовыми сокровищами.

— И как дракон? — поинтересовался Таилег. Иррген подмигнул ему:

— Понятия не имею. Мы от него с такой скоростью удирали — времени не было разглядывать. Вот так… Так что я подумал и стал… как бы это выразиться… мастером на все руки. Ну, правда, борьбой одно время занимался… тяжести поднимал. Теперь-то мне о деньгах заботиться не нужно, вот и развлекаюсь. Пора бы, конечно, осесть где-нибудь, семьей обзавестись… Не женат?

— Нет еще.

— И верно. Торопиться некуда. Войн нет, работы полно… еще успеешь. Но хоть приглядел кого-нибудь?

Таилег смутился и молча покачал головой.

— Тогда лучшего места, чем Алтион, тебе не сыскать. Похоже, что здесь собрались самые красивые — что ольтийки, что люди, что карлицы… Так что не зевай: Праздник — он не только для торговли-то!..

И снова расхохотался.

Странное дело, но Таилег не испытывал к нему неприязни. Может быть, оттого, что Иррген говорил понятными и простыми словами, не делал таинственных замечаний и высокими материями не занимался вовсе?

День Второй.

К вечеру начался маскарад. Многие приехали, уже заготовив себе костюм, кто не успел — мог приобрести его здесь же, а то и заказать на свой вкус. Коли водятся деньги в кармане — получай, что хотел! Карлики умеют обращаться не только с плугом, но и с иглой.

Некоторые ограничивались простенькой маской или попросту обряжались в накидки, мантии, плащи, что позволяло скрывать лицо. Со Второго Дня начинались разнообразные представления. Гвоздь программы, конечно, будет после Явления. А пока те, кто готов был слушать непритязательную — но подчас виртуозную — музыку бродячих музыкантов, смотреть постановки древних, но по-прежнему интересных пьес — словом те, кто любил всякое искусство, коль скоро шло оно от сердца, собирались и собирались…

Таилег тоже не избежал увлечения театром. Ему были по душе скорее ядовитые и насмешливые баллады, комедии, фарс… Классическая музыка, всемирно известные музыканты — да, но такую музыку, по его мнению, надлежало слушать в одиночестве.

Или с самыми близкими друзьями.

…Когда Таилег отдыхал в одном из трактиров под открытым небом, к нему подошла высокая фигура в маске горного льва и сказала голосом Элларида:

— Даала не видел?

— Нет, — покачал головой Таилег.

— Ясно. Тут, похоже, собираются его старые знакомые.