– Знаете, – сказал я, – там сейчас свадьба моего друга. Вы не хотите пойти?

– И вы действительно только что вспомнили об этом?

– Нет. Просто я боялся оказаться в ваших глазах банальным.

Лиля испытующе посмотрела на меня. Я стойко выдержал ее взгляд.

– Но у нас нет подарка, – сказала она неуверенно.

– Ерунда! Сейчас что-нибудь купим! – воскликнул я, мысленно подсчитывая, сколько у меня денег.

В «Гастрономе» я взял две коробки пастилы и бутылку шампанского. «В крайнем случае, если ничего не выйдет, уничтожим все с Кобзиковым», – подумал я, входя вместе с Лилей в вестибюль.

Здесь по-прежнему было много народу. Расталкивая толпу, я храбро двинулся на стражей с повязками. Те стояли, переминаясь с ноги на ногу, явно скучая.

– Здорово, ребята, – сказал я. – Мы не опоздали?

– Опоздали, – пробурчал один из дружинников, подозрительно косясь на мой сверток. Другой тоже посмотрел на бумажный пакет.

– Кирпичи? – равнодушно спросил он.

– Ну да, – сказал я, выставляя серебристое горлышко. – К такому кирпичу приложишься – и хорош будешь. Ну, как там Николай? Держится еще на ногах? Или Маша пригубить не дала?

Стражи заулыбались:

– Извините, товарищи… пожалуйста, проходите. Приходится принимать меры. Лезут тут всякие. Только что одного мудреца раскололи. Кирпичи завернул в бумагу – вроде с подарком…

В зале было душно и пьяняще тепло. Нестройно гудели, шаркали подошвами, шипела радиола, звякали тарелки. Лиля подошла к зеркалу. Я остановился рядом, искоса разглядывая ее. В зеркале отражалась совсем юная черноволосая девочка со строгими глазами. Бледное лицо, обрамленное короной волос, худые руки. Платье из красной шерсти сидело свободно – очевидно, его шили «на вырост». Сильно декольтированное и короткое, оно открывало почти до колен стройные, слегка худые ноги и почти всю спину, покрытую «гусиной кожей». Две толстые косы сбегали по маленькой груди почти до пояса.

– Вы, наверно, будете стесняться моих кос, – сказала Лиля, когда мы встретились в зеркале глазами, – они ведь не модны.

– Что вы! – запротестовал я. – В косах есть своеобразная прелесть. Что-то от пушкинской Людмилы.

– Спасибо за комплимент. Мне все говорят, что я не современна.

– Вы не так меня поняли. Наоборот…

– Вы имеете в виду платье? Так оно – моей сестры.

– Пойдемте танцевать? С вами в обычной обстановке разговаривать трудно.

– Я не танцую.

– Почему? – удивился я.

– Потому что считаю пошлым. От танцев давно осталось одно название. Сейчас танцуют только потому, что можно на глазах у всех обниматься. А мне это совсем не нужно.

– Тогда пойдемте за стол.

– Я не пью.

– И не едите?

– Иногда.

Мы неловко стояли посреди зала.

– Эй, парочка! Как там вас? Идите сюда! – закричали из-за стола.

Некто в черном костюме с галстуком-бабочкой подскочил к нам и с пьяной любезностью стал усаживать за стол. Я пошел поздравить жениха. Он сидел во главе стола, красный, довольный, и боролся со своим чубом при помощи железной расчески. Он боролся яростно, ожесточенно, но безуспешно: едва расческа сходила с головы, как чуб моментально рассыпался и лез в глаза.

– Сколько лет, сколько зим, дружище! – сказал я, ставя возле жениха бутылку шампанского и делая растроганное лицо.

– Ему хватит уже! – запротестовала кругленькая, как колобок, невеста. – Мама, его опять хотят напоить!

Жених поднял с глаз чуб и неожиданно закричал:

– Сашка!!! Ты???

– Ну да!

– Друг! Какими судьбами? Давай бокалы сюда!

Мы выпили при явном недовольстве родственников невесты.

– Ну, ты как тут, женился, значит?

– Да вроде. А ты?

– Нет еще.

– Женись, брат. Интересно погулять на свадьбе, на собственной. Эй, давай станцуем русскую? Русскую! Помнишь, как когда-то?.. Мишка, тащи баян!

Чуб опять упал на глаза жениху, и он зло затряс головой.

Я воспользовался этим и потихоньку ретировался на свое место. Лиля ковыряла вилкой в винегрете.

– Он тоже летчик?

– Нет, повар.

– Как странно – один чуть ли не достает рукой звезды, а другой готовит пересоленные винегреты.

– А может, это жена готовила?

– Вы сейчас, наверно, скажете, что все профессии нужны людям. Я с этим согласна. Но все-таки есть профессии сильных. Вот, например, ваша. Зачем кривить душой, скажу прямо: я горда, что случай свел меня с вами.

Она сказала это так искренне что мне вдруг стало страшно за свое будущее. А что, если все раскроется?

– Да… конечно. Но знаете, вы слишком много требуете от людей. Не всем же быть– смелыми и отважными. В основном человечество мягкотело, добро, любит покушать и повеселиться.