…Все, что случалось где-то вдалеке, дома, на работе, было нелепым и скучным. Столько утрачено времени. Работа, зарплата, повседневные хлопоты, счета, обеды… Взорвать бы всю эту планету – восхитительное получилось бы зрелище. А после того, как осядет пыль, под выглянувшим солнцем родится новый мир. Без домов, газет, заводов, одежды… Мир, где обнаженные мужчины и женщины помышляли бы только о любви…
1
Толкая дверь бистро, Анн с равным беспокойством подумала о стаканчике белого вина, который предстояло выпить, и о мужчине, с которым предстояло встретиться.
Того, кто должен был ее ожидать, не было.
Вино же, чуть поплескивая, наполняло бокал.
Каждый – ну, или почти каждый – вечер, возвращаясь из издательства, она забегала в «Старину Жоржа». Утолить жажду.
Чаще всего это происходило за стойкой. В этот раз она взяла стакан и устроилась за столиком в глубине зала.
Губы сблизились с каменистым ароматом и прохладой «мюскадэ». Быстрый глоток, чуть не залпом. Усталость отпустила. Анн раскрыла журнал и про себя решила: «Если через десять минут его не будет, уйду». Десять минут прошли, и она знаком подозвала официантку. Еще бокал белого вина. Два – ее норма. Третий она выпьет с ним. Конечно, если хватит терпения дождаться.
Кто-то заходил. Кто-то выходил. Кто-то о чем-то болтал с хозяином. И над всем этим мирком клубилось дружелюбное ароматное облако винных паров. Бистро, к счастью, не поддалось моде на строгий и леденящий металл, матовое стекло и неон. Постаревшее и пыльное, с подковообразной стойкой, оно оставалось островком гостеприимства среди сумасшедшей городской толкотни.
Шесть пятнадцать.
Ну вот и он. Ее кольнуло, она с трудом сдержала улыбку. Неужто и она так же изменилась за прошедшие три года? Черты лица, цвет глаз, форма подбородка были теми же, но все казалось угасшим, размякшим, каким-то размазанным. Ведь ему всего лишь тридцать четыре. Нет, тридцать пять. На пять лет больше, чем ей. Как же она могла это позабыть?
Они поцеловались. Сев рядом, он долго разглядывал ее. Наконец произнес:
– Мне кажется, мы с тобой расстались только вчера.
Она солгала:
– Мне тоже, Марк.
– Все такая же: соблазнительная, недоступная, загадочная.
Анн пожала плечами. Ее мутило от дежурных комплиментов. Марк их метал, не задумываясь, словно зерна риса в вольер. Она очень хорошо представляла, какой была на самом деле. Никакой. Ни красивой, ни безобразной. Худая, угловатая, одетая без выдумки и кое-как причесанная брюнетка, с черными, чересчур крупными глазами.
– Как Пьер? – спросил он.
– Хорошо.
– А Эмильен?
Анн допила, поставила стакан и глухо ответила:
– Мили умирает. Обширный рак.
– Что?!
– Да. В прошлом году ее оперировали. Все нормализовалось, она полностью восстановилась. Но в последние три месяца…
Он сдвинул брови, уголки губ его опустились.
– Это ужасно, – сказал он. – Сама она в курсе?
– Не совсем. Благодаря микстурам, которыми ее пичкают с утра до вечера.
– Бедная Эмильен. Я не могу в это поверить. Пьер, должно быть, в отчаянии… Ты помнишь, тогда в Риме…
– Я ничего не забыла, – сказала она.
И ей вдруг показалось, что время повернуло вспять. В груди защемило, свет перед глазами завибрировал и поплыл. Подавляя морок, она поинтересовалась:
– Ты-то как?
– Все там же, в электронике. Работенка для чокнутых. Все время хочется спать.
– В Париж надолго?
– Надеюсь, навсегда.
– А как же Канада?
– Трех лет в Монреале более чем достаточно. Руководство перевело меня во Францию. Теперь буду мотаться туда-сюда. Вернулся на прошлой неделе. Сразу же подумал о тебе.
Услышав по телефону знакомый голос, Анн было решила, что ей мерещится.
– Все еще холост? – спросила она весело.
– Да, а ты?
– Ну что за вопрос? – откликнулась она. – Конечно.
Они молча переглянулись, явно довольные друг другом.
– Так хорошо снова тебя видеть, – сказал Марк. – Знаешь, там я часто думал о тебе.
– Мог бы написать.
– Ты никогда не читала моих писем.
Анн не ответила. Еще стаканчик белого вина – для нее, ему – чистое виски. Сидя бок о бок с Марком, она по-настоящему, без лукавства, отогревалась его дружелюбием. Он взял ее за руку.
– Надо идти, – сказала она. – Меня ждет Мили.
– Мне хотелось бы ее увидеть. Очень.
– Приходи к нам в следующую среду. Пообедаем.
– Ты считаешь, это возможно?
Он вышел вместе с нею. На фасады сквозь неподвижный, теплый воздух стекало тусклое октябрьское солнце. Большинство прохожих – все еще без пальто. Дом от бистро находился в десяти минутах пешком. Они шли к набережной, по рю де ля Сэн. Анн – широким мальчишеским шагом и, чтобы идти еще быстрее, временами спускалась с тротуара. Марк не отставал. На углу рю Жак-Кало она остановилась: