Дарин спустился с крыши, осторожно ступая по склизским перекладинам пожарной лестницы. Спрыгнул на мокрый асфальт. Осознал, как горят руки и лицо. В сухом горле вязко ворочался гнилой ком. Хотелось зажевать его луком, пусть даже с кожурой. Все-таки русские агенты понимали в этом деле.

Освальд запахнул куртку. Холодная дрожь-пробежала по тщедушному телу.

— Дождался? — произнес Дарин, подходя к лежащему на земле телу. Почувствовал тошнотворный запах горелого волоса.

Освальд поспешно опустился рядом с телом, перевернул ставшего необычайно грузным Пустышку. Из плаща звенящим потоком полились монетки. Дарин судорожно принялся рассовывать деньги по карманам.

— Вот теперь хватит, — шептал он про себя. — Здесь монет четыреста. Сотня долларов, не меньше. Жаль, домой зайти не удастся. Там в тумбочке… Плевать, сейчас это не важно.

Наконец ветер разорвал тучи, проступили звезды. Вылезла мутноватая круглая луна. Дарин отряхнул штанины, наклонился и подхватил труп под мышки. Коннервиль тихо спал, накрывшись мокрым одеялом мрака.

Молдер и Скалли ворвались в здание больницы. Они шли по длинным коридорам, и клиника просыпалась с каждым их шагом. .Зажигался свет, суетились медсестры.

— Вы куда? — окликнул их грозный голос дежурного врача.

Фокс развернулся всем корпусом, в руке у него блестел жетон.

— ФБР. В какой палате находится Джон Кавит? — сурово спросила Скалли.

— В двадцать шестой, — ответил опешивший врач.

— Никого постороннего в здание больницы не впускать, вызвать охрану, — Молдер раздавал распоряжения голосом, не терпящим возражений. — Позвоните шерифу. У Кавита в палате кто-нибудь есть?

— Да, с ним его жена.

— Хорошо, — он обернулся к Дэйне. — Скалли, я буду следить за лестницей, а ты…

Договорить ему не дали. Гудение лифта вызвало мгновенное оцепенение, а затем оба агента выхватили пистолеты.

Из соседней палаты вышла Шэрон, остановилась. Счетчик над лифтом безучастно отмеривал этажи. Первый, второй… В наступившей тишине было отлично слышно всхлипывающее дыхание Кавит… Третий. Створки разъехались в стороны. Молдер дернул рукой, наводя пистолет на лежащего на полу человека. Это было совершенно ни к чему.

Дэйна сунула пистолет в кобуру, подбежала к лежащему, приложила пальцы к сонной артерии. Труп, как и положено трупу, был мертвым.

— Это Зеро, — Молдер кивнул головой, показывая на тело.

— Нет, — тихий голос раздался за спиной. Фокс резко развернулся. — Это Дарин.

— Успокойтесь, Шэрон. Дэйна, присмотри за ней.

Молдер выбежал, на лестничную площадку. Вскоре его торопливые шаги затихли.

Две женщины стояли молча, Кавит отрешенно смотрела в стену. Скалли показалось, что Шэрон не испугана, скорее она чувствует себя словно во сне. Заранее зная, что произойдет, она не в состоянии изменить надвигающийся кошмар. Ужас придет. Пусть не сразу, а немного позже. А пока надо просто ждать.

Дэйна отступила на пару шагов, скрывшись в тени небольшого коридорчика. Руки против воли потянулись к кобуре. Пистолет, уже снятый с предохранителя, успокаивающе холодил ладонь.

— Здравствуй, Шэрон, — детский, слегка хрипловатый, голос звучал тихо и спокойно.

— Не двигайся! — Дэйна выскочила из укрытия, наведя пистолет на Дарина.

— Зачем?

Освальд пристально посмотрел на нее. Скалли показалось, что она тонет в этих мелких, подернутых пеленою глазах. Потом Дарин снова повернулся к Кавит:

— Ты должна пойти со мной.

Освальд смешно тянул тонкую шею вперед, отчего казался похожим на цыпленка. Но почему-то Скалли стало неловко от пришедшего в голову сравнения. Цыплята беззащитны, они никого не убивают. Ствол пистолета плавно сместился. Теперь Дэйна целилась не в грудь, а в голову. Чтобы убить наверняка.

— Шэрон, стой. Дарин, ты тоже не двигайся. Подними руки, встань лицом к стенке. Ноги на ширине плеч.

— Понимаешь, я не могу без тебя, — Дарин смотрел Шэрон в глаза. — Я с самого детства мечтал о такой любви. И вот — наконец.

— Что — наконец? — тихо спросила Шэрон.

— Я нашел тебя. Помнишь, в восьмом классе? Ты стояла у окна, в зеленом платье в горошек. А солнце светило тебе в спину, и все было видно. И бедра, и грудь. А ты ничего не замечала и не могла понять, почему тебя не слушают, а на задних партах хихикают.

Дарин переступил с ноги на ногу. Скалли он не замечал. Словно ее нет. Совсем.

— А потом, ты единственная не кричала на меня, когда я ничего не понимал. И не вызывала к доске. На этот страшный допрос. Мне было хорошо на твоих уроках. Я смотрел на тебя, слушал твой голос. Это как будто летишь. Свобода. Я знал, что ты меня любишь. Ты уже тогда ко мне хорошо относилась. Не так, как все. Если бы ты не была замужем. Но сейчас это неважно. Мы с тобой уедем. У нас будет дом. У меня есть деньги. Я взял из автомата, — Дарин шагнул вперед.