– Как? Вы не будете все это конфисковывать? – не надеясь на положительный ответ, спросил Ключников.

– Нет, не будем. Расслабьте руки, граф! Не надо мне показывать кукиш в кармане. Как зовут вашу очаровательную супругу?

– Александра Станиславовна... А причем здесь она? Это все мое!

– Александра Станиславовна, как говорили в общежитии имени монаха Бертольда Шварца, все хорошо, что хорошо кончается. Я надеюсь, вы умеете угощать гостей не только ударами в пах? Вы где обычно ужинаете?

– В гостиной, – проговорила ошалевшая Александра Станиславовна.

– Пусть будет в гостиной, – сказал Остап ей вслед, одновременно протягивая нэпману руку. – Вставайте граф. Сегодня осады не будет. Я пришел к вам как физическое лицо к юридическому.

– Может, вам надо заплатить, товарищ? – нимало не смущаясь, спросил «граф». – Берите все чохом! Не жалко!

Остап отвел глаза, цокнул языком и сказал со вздохом:

– Нет, не надо товарищу платить. Товарищ не лихоимец.

Ключников немного помолчал, развел руками и, бледнея от страха, вымолвил:

– Тогда я ничего не понимаю.

– А я вам сейчас все объясню.

Они задвинули шкаф, вошли в гостиную и уселись за круглый стол, покрытый голландской кружевной скатертью. Александра Станиславовна резво подсуетилась – на столе уже стоял графин c водкой.

– Кража у вас совершена все-таки была. Только не из этого тайника. Волочильных дел мастером был я, а сподручником – ваш друг и товарищ, гражданин Суржанский... Десять тысяч хереса. Припоминаете?

Ключников напряг свое лицо, на котором проступил одуряющий страх.

– Хорошо, Петр Тимофеевич, больше вас пытать не буду. Я не чекист и накаких там органов не представляю.

– Как?

– Молча, граф, молча. Этикетки, тайник и ваша лихорадка – все это на мне. Но хочу вам заметить, что блюсти чистоту в чужих карманах не в моих правилах.

Великий комбинатор озарил графа добродушным взглядом и смекнул, что язык Петра Тимофеевича присох к небу. Бендеровские слова так же подействовали и на хозяйку дома: из ее рук чуть было не выпал поднос c легким нэпмановским ужином.

– Как? – будто подстреленная гусыня, вскричала она.

– Александра Станиславовна, не пугайтесь! – Остап в пожарном порядке перехватил у нее поднос. – Я просто хотел познакомиться c вами. Взорвать ваш семейный бюджет у меня и в мыслях не было.

Тут он представился хозяевам дома.

Ключниковы безмолствовали.

– Что вам от меня нужно? – наконец, прохрипел нэпман.

Остап ласково улыбнулся.

– Это я вам нужен, Петр Тимофеевич.

– Я не понимаю...

– Хорошо, сейчас объясню. Вы зарабатываете для себя деньги и судите не по уму, а по карману. Но вот вы убедились, что в один нехороший день все ваши нэпмановские сбережения могут исчезнуть. Я делаю деньги по-своему. Если раньше было не в моих правилах набрасываться на госучреждения или акционерные общества, то после некоторых событий мне ничего не остается, как отказаться от вздорного соцджентльментства.

– Ничего не понимаю... – тряся головой, буркнул Ключников.

– Что тут непонятного? Есть, Петр Тимофеевич, идея или, если хотите, суперидея. Один я эту суперидею воплотить в жизнь не смогу. Мне нужен компаньон, причем такой, который разбирается в работе банков и еще кое в чем.

– Любопытно... – c интересом глядя на Остапа, высказался Петр Тимофеевич.

– Мы сделаем деньги. Эти деньги будут нас дожидаться в одном из швейцарских банков.

– Какой смысл? Зачем мне швейцарский банк? У меня есть деньги. У меня много денег!

– Друг мой, вы больны... – Остап сделал достаточно долгую паузу. – Нелепостью рассуждений. Что ваши деньги на сегодняшний момент? Вы не можете ими воспользоваться. Вся эта роскошь, – Остап сделал дугообразный жест, – через пару хозлет обернется, в лучшем случае, сырой камерой, а в худшем, – Остап изобразил стреляющего красноармейца, – кирпичной стеной в темном подвале. Государство не любит довольных нэпманов. А скоро, вообще, их начнет расстреливать. И нужно быть слепым, чтобы не видеть такого положения вещей.

Дока по части политики окинул кротким взглядом шкаф, в зеркалах которого отражался архидорогой сервиз на двенадцать персон из майсенского фарфора работы мастера Эберлейна, и без дальнейших прелюдий осознал тысячекратную правоту молодого человека. Вышло приблизительно так:

– Вы правы. Скоро за нашим братом нэпманом будет охотиться вся конвойная стража. В том году проводилась налоговая реформа. Разве этого мало? Соцкредитная система сожрала частный сектор. Госбанк теперь стал единым. Угар нэпа. А тут еще этот Фицнер... Читали? Это конец моему шинку. Они умеют не только кричать «Пятилетку в четыре года и двенадцать месяцев», но и так запудривать мозги, что, глядишь – и из нормального человека получается коммунист... Я согласен. Но перевести деньги за границу... это же невозможно!