Кумой он называл полушутя старуху, которая за небольшие деньги порой предоставляла половину своего домишки для нужд архаровцев.

–  Не попытались бы они от Костемарова избавиться, - сказал Шварц.
– Должность свою исполнит, из Москвы их выведет - и более он им не надобен.

–  И попытаются, - согласился Архаров, - дело житейское. Да только Демка не лыком шит, у него с собой такой нож - быка завалить можно. Опять же, Федька будет поблизости, он с драгунами поедет, присмотрит за товарищем.

–  Хорошо бы послать еще человека, который присмотрит за Федором, - заметил Шварц.

–  Да я уж и сам думал, вдвоем Федька с Демкой могут не справиться… Клавароша разве? Он француза сильно уважает…

Позвали Клавароша.

Француз совершенно не желал вылезать из теплого здания и ехать непонятно куда с конными драгунами. Это у него прямо-таки на роже было написано. Тем более - неведомо, когда вернешься.

К тому же у Клавароша была милая особенность - он всегда очень заботился о своем здоровье. Этим его и держала Марфа, превосходная стряпуха. Правда, все ее разносолы дородности французу не прибавляли. Если бы так питался Архаров - пришлось бы в Рязанском подворье косяки выламывать, двери расширять. А Клаварош при любом гастрономическом буйстве оставался тощ и подвижен. Это несколько раздражало обер-полицмейстера, особенно в последнее время. Ну что ж тут поделать - у Архарова выдалась завистливая зима.

Потому он с особым удовольствием заявил, что Клаварошу будет весьма полезно перейти временно на иной рацион - чтобы служба медом не казалась.

Клаварош что-то буркнул по-французски и вышел из кабинета.

В дверях он столкнулся со Степаном Канзафаровым, который вел к Архарову невысокого толстого человека с седеющей бородой веником и приметной плешью - двойной. Один островок голой кожи был спереди, другой - на затылке.

Войдя, человек перекрестился на образ Николая-угодника, а затем поклонился в пояс.

–  Кто таков?
– спросил Архаров Степана.

–  Трактирщик он, ваша милость, с Пресни, не впервые сведения доставляет. А теперь у него такое, что лишь вашей милости хочет доложить, мне не сказывает…

–  Хорошо, ступай… нет. Останься.

Архарову вдруг пришло на ум, что злодей, желающий смерти обер-полицмейстера, будет действовать именно так - попросится в кабинет, клянясь, что желает с глазу на глаз поверить наиважнейший секрет.

Трактирщик подошел поближе к столу и заговорил весьма отчетливо, голосом, который вырабатывается, когда надобно им покрыть шум целого кабака.

–  Ваше сиятельство, бунтовщик у меня завелся! Кричит против матушки государыни, грозится ее покарать за бесчинства. И все такими словами страшными!

–  Ну так укажи его Степану, заберут твоего бунтовщика, - несколько удивившись, отвечал Архаров.
– Нешто ты не знаешь, как это делается?

–  Ваше сиятельство, бунтовщик-то не простой! Звезда у него!

–  Какая еще звезда?

–  А мне почем знать? Вот тут, слева, звезда приколота о многих лучах, сверкучая, большая.

–  Орден, что ли?

–  Может, и орден, а мы по-простому звездой зовем. Вот такая… - трактирщик показал пальцами размер чуть ли не в три вершка.
– Приходит в неделю два-три раза, выпьет, начинает выкликать, людишки тут же вокруг него собираются… Мне почем знать, кто таков и чего добивается? Может, граф или князь, коли со звездой?

–  Граф или князь при орденах в кабак ходить не станет, - вмешался Шварц.

–  Так, ваше сиятельство!
– обратился трактирщик к немцу.
– Для того-то он, может, и приходит со звездой, чтобы к нему более почтения! А слушают охотно!

Архаров и Шварц переглянулись.

–  Звезда поддельная, сударь, - уверенно сказал Шварц.
– Не станет никто, имеющий подлинную, с ней по пресненским кабакам странствовать…

–  Год назад - не стал бы, - возразил Архаров.
– А что, дядя, этот звездоносец где-то поблизости проживает, не знаешь?

–  Может, и поблизости, приходит по-домашнему одетый. Тесть мой, поди, знал, да помер, а я там третий месяц всего, раньше в Замоскворечье с моей Федотовной жил. Как тесть расхворался - он нас вытребовал…

–  По-домашнему, но со звездой? И крамольные речи произносит?
– уточнил Архаров.
– Ну, что ты забеспокоился, хотел непосредственно мне донести - за это хвалю. Сейчас пойдете со Степаном вместе, посади его в кабаке своем неприметно, чтобы он всех видел, а его - никто, и покажи ему своего крикуна.

–  Коли сим вечером он ко мне будет, ваше сиятельство.

–  Канзафаров, докопайся. Теперь ступайте.

Трактирщик, имя коего Архаров позабыл спросить, и Степан вышли за дверь.