— Отверстие над нами называется КЛЮЗ, — сообщил Мотя. — Оно проделано рядом со шпилем. Именно через него канат с барабана шпиля попадает сюда. И укладывается между переборок складками. А что ему остается делать?

В носовой части корпуса, в обшивке тоже есть клюз. Через него канат тянется к шпилю — по специальной трубе через еще один клюз в палубе.

Клюзы — это не просто отверстия. Края их крепко окованы, иначе цепь или канат мигом перепилят обшивку и палубу.

Таким образом, что у нас получается? Якорное устройство состоит из:

якоря,

якорного каната или цепи,

шпиля или брашпиля,

клюзов,

канатных (цепных) ящиков.

Запомнили?

— Запомнили, запомнили, — Ксеня передернула плечами. — Идем наверх. Здесь как-то неуютно.

— Еще бы, — хихикнул Мотя. — В прежние времена в канатный ящик сажали провинившихся матросов. Они очень боялись такого наказания. Ведь когда приходило время отдать якорь… Кстати, никогда не говорите «бросить якорь», его не «бросают», а отдают… Так вот, когда наступал такой момент, про арестанта могли забыть. И в этом случае… Моряки по команде выбивают специальные стопоры, якорь всей тяжестью устремляется на дно и со страшной скоростью тянет за собой цепь. Ее складки дико мечутся в канатном ящике… Вряд ли бедняга уцелеет…

— Ой, пожалуйста, скорее наверх, — попросила Ксеня. А Василиса и Синтаксис жалобно взвыли. Может быть, они подумали, что их решили запереть в канатном ящике — за грехи, которых было немало.

Когда все оказались под лунным светом, Мотя вдруг хлопнул себя по лбу.

— Чуть не забыл! Вам надо знать еще про один предмет. Называется он ЖВАКА-ГАЛС. Это кусок цепи со специальным крюком (глаголь-гаком). Цепь жвака-галса прикреплена внутри судна к набору корпуса (обычно к кильсону). А к глаголь-гаку прикреплен уже якорный канат (или цепь). Жвака-галс устроен так, чтобы его можно было легко отцепить от якорного каната — бывают ведь случаи, когда надо быстро освободиться от якоря (хотя и жаль его оставлять на дне). Но это, конечно, в особых случаях.

А бывали случаи, когда жвака-галс не выдерживал, обрывался. Или ленивые матросы забывали его закрепить… И тогда… Стопор выбит, якорь летит вниз, канат свистит из клюза и вдруг — бульк! Уходит на дно с коренным концом… Представляете, как «веселится» на своем мостике капитан! И какие выражения позволяет себе рассвирепевший боцман, который отвечает за якорное хозяйство!

Мальчишки засмеялись, но Ксеня сказала:

— Мой дедушка никогда не позволяет себе никаких выражений. Он воспитанный.

— Да-да, конечно! Яков Платонович очень сдержанный человек… Но, с другой стороны, ты ведь не видела его в случае с утонувшей якорной цепью… Кстати, передайте ему привет. И, по-моему, вам пора просыпаться.

— Значит, с якорным устройством мы покончили? — уточнил Слава.

— Можно сказать, что да. Хорошо бы только подробнее поговорить о самих якорях. Но это отдельная тема…

Ксеня и Антон позевывали, коты задремали под луной на планшире фальшборта. Но Васе и Славе хотелось послушать о якорях.

Изобретательный Слава предложил:

— Модест Мокроступович! А нельзя ли, чтобы ночь длилась подольше и нам при этом не хотелось спать? Может быть, вы сделаете это с помощью вашего волшебства? Тогда мы сегодня узнали бы про якоря побольше.

— Извольте!

Гному Моте самому хотелось поговорить. Он страдал бессонницей и к тому же не часто ведь приходится быть учителем таких любознательных ребятишек.

Гном щелкнул пальцами, и сонливость мигом слетела с Антона и Ксени. Только коты продолжали дремать. Якоря их не интересовали — это же не сосиски.

— Я, конечно, не профессор морской академии, — сказал Модест Мокроступович. — И не боцман, который про якоря знает все на свете. Но могу кое-что рассказать, потому что плавал немало и всяких якорей видел предостаточно.

Сначала — об устройстве якорей.

Был такой морской писатель — Джозеф Конрад. Очень славно писал про моряков и корабли. Его книжку «Зеркало морей» я часто перечитываю по ночам — при луне или фонарике. В этой книжке Конрад написал про якоря такие слова:

«Якорь… изобретение в своем роде весьма остроумное. Доказательством служит уже хотя бы его величина — нет другого предмета, столь несоразмерно малого по сравнению с выполняемой им огромной задачей! Посмотрите на якоря, висящие на кран-балках большого судна: какие они маленькие по сравнению с корпусом! Будь они золотые, они сошли бы за безделушки, за драгоценные украшения, не больше сережки в женском ухе. А между тем от них частенько зависит участь корабля».

Ксеня тут же потрогала свои сережки-шарики. А Вася взглянул на якорь, лежавший по соседству. Этот великан совсем не был похож на безделушку. Но потом Вася вспомнил фотоснимки громадных кораблей с якорями у клюзов. Там якоря действительно выглядели, как дамские сережки — крошечные…