Картина начала вырисовываться совсем иная, чем я нарисовал со слов Бернарда. Была прекрасная чистая страна, в которой все жили в мире и согласии: эльфы, гномы, великаны, тролли, гоблины и даже драконы. Конечно, сказал эльф, предупреждая мое недоверие, когда-то между ними шли войны, очень кровавые. Но все это отгремело очень давно, установился какой-то порядок, с тех пор прошли тысячелетия. Даже тупые тролли или кровожадные огры больше не пытались выйти из границ своих земель и захватить другие, ибо против них выступят все остальные народы. Да и порядок показался приемлемым: всяк хозяин на своих землях, но волен ездить и к соседям – торговать, меняться, только обязан соблюдать обычаи тех земель.

Все рухнуло, когда пришли люди. Сперва они просто гибли, слабые и беспомощные, но в их Странном Мире, похоже, их рождалось неимоверное количество, они приходили волнами, закреплялись, снова гибли, но приходили еще и еще, вцеплялись в захваченные земли, как клещи в молодое тело олененка, вкапывались, прятались в нагромождениях камня, именуемых крепостями и замками, начинали плодиться уже здесь, а границы своих владений отодвигали все дальше.

Самые смелые ухитрялись основать замки на новых границах, и теперь уже на них обрушивалась ненависть лесных народов. Однако из замков, оставшихся в глубине, на подмогу приходили все новые и новые силы…

Он бросил на меня быстрый взгляд. Понятно, считает тоже таким же искателем драк, воинской славы и сокровищ. Но на востоке начинает светлеть, а я еще не знаю, сколько лететь обратно.

– Что-то я не врубился, – сказал я. – Так это вы и есть черные силы, против которых воюем? Судя по нашему священнику, вы самые что ни есть гады и тьма.

Эльф ответил с ледяным презрением:

– Наверное. Я не знаю, как вы нас называете. Да и не хочу знать. Но ты, наверное, знаешь, что ваши заклинания, ваша магия жрецов, которых вы именуете священниками, на нас не действуют?

Я встревожился.

– На вас не действует животворная сила креста?

Эльф надменно промолчал. Я машинально пощупал серебряный крестик на груди, нацепленный мне тогда на шею старым священником. Крестик пригрелся на груди, я про него вообще забыл, крохотный и невесомый. Раньше точно так же на этом месте долгое время болтался подаренный одной красоткой амулетик. Она сказала, что это некий символ солнца у гиксосов, я доверчиво носил, подружка очень нравилась, но потом узнал, что это все-таки изображение креста, только очень стилизованное. Понятно, выбросил, тем более что с подружкой расстался неделей раньше.

По губам эльфа скользнула презрительная усмешка. Он уже видел всякие бесполезные для них кусочки металла в форме крестика.

– Ничего не понимаю, – пробормотал я, потом добавил со странным облегчением: – Но я так рад, что на тебя это не действует…

Эльф покосился, в больших глазах я рассмотрел удивление. Эльф сказал мелодично:

– Боишься сражений?

– Боюсь, – признался я. И добавил: – Но не только… Ты такой красивый!

Эльф посмотрел еще удивленнее, фыркнул:

– Как же собираетесь захватить мир? Впрочем, ты не похож на других… Вообще-то ваши войны нас не касаются. Если перебьете друг друга, жалеть не станем. Ваши трупы, еще теплые, быстро пожрут волки, а каменное убожество, в которых живете, разрушит ветер…

– Долго придется ждать.

– А мы живем долго, – ответил эльф. – К тому же не торопимся.

Я поинтересовался:

– А нет мысли помочь какой-либо из сторон? Или дожидаетесь, когда обе будут едва держаться на ногах, а потом добьетесь их?

Эльф подумал, ответил после паузы:

– А ты знаешь, это идея… Хитроумные вы люди. Мы до такой подлости никогда б сами не додумались…

Я прикусил язык. А эльф кивнул.

– Ты не страдай. Здесь не только мы у вас чему-то учимся. Еще больше вы, люди, здесь научились…

В высоком, звонком голосе прозвучала странная нотка. Я насторожился, но эльф замолчал, взглянул на светлеющее небо.

– Прощай, – сказал я торопливо. – Многое хотел бы спросить…

Эльф отступил в сторону, я тоже из деликатности шагнул, чтобы быть лицом к лицу, и в тот же миг свет со стороны дворца исчез. На месте самого дворца поднимались хмурые вековые сосны, верхушки уже стали серыми. Эльф смотрел с хитрой усмешкой. Я понял, стоит ему качнуться в сторону еще на миллиметр, он тоже исчезнет, уйдет в некую щель то ли пространства, то ли времени, то ли еще чего вполне объяснимого с точки зрения человека моего века, который объяснит все и вся.

Он задрал голову, я унесся со скоростью Майти Мауса, который живет на луне, успел подумать злорадно, что последнее слово оставил за собой. Небо светлеет, горизонт на востоке начал розоветь, только земля оставалась залитой чернотой, я несся как баллистическая ракета, высматривая цель.

Утро было ясное, но холодное. За ночь я продрог, даже Бернард не догадался, что меня стоило бы укрыть двумя одеялами. Он полагает, что я всего лишь деревенский увалень, но я гораздо хуже – размагниченный послеперестроечный интеллигент, во всем разочарованный, ничего не умеющий, привыкший регулярно получать похлебку в жестяной мисочке, изнеженный, который даже летом спит под теплым одеялом…