Руки мои сильно, заметно тряслись. Я неловко снял с пояса Ланзерота арбалет. Колдун вперил злой взгляд в Бернарда, снова поднял руку и направил указательный палец с острым накрашенным ногтем в его широкую грудь. Мне почудилось, что глаза Бернарда чуть сузились, а ноздри, напротив, раздулись в ярости.

– Последний раз спрашиваю, – сказал колдун. – Что везете? Где оно лежит?.. Или ты сейчас рассыплешься кучей песка…

Я поднял арбалет, стальная тетива натянута, а короткая толстая стрела покоится в узкой канавке. Привычное ружье, привычная спусковая скоба. Еще в детстве не раз стрелял в тире, потом в армии. Пусть не из арбалета, но тот же приклад, тот же спуск…

Колдун, уловив движение за спиной, нехотя обернулся. Обернулся без спешки, уверенный, что просто почудилось. Я нажал на металлический крючок. Звонко щелкнуло. Стрела исчезла с темного ложа, а колдун вздрогнул. В горле вырос короткий металлический штырь.

Глаза колдуна расширились, он распахнул рот, широкий, тонкогубый, я сжался в предчувствии жуткого крика, страшного заклятия, после которого у меня под ногами разверзнется земля, но из простреленного горла вырвался только хрип, и изо рта потекла алая струйка.

Руки колдуна рывками поднялись к горлу, пальцы коснулись железного штыря. Глаза впились в меня с интенсивностью боевого лазера. Я видел, как он рванул стрелу из горла. Кровь выплеснулась тонкой струйкой, ее раздувало, словно вентилятором. Грудь колдуна поднималась и схлапывалась, я со страхом понял, что он все еще пытается выговорить страшное заклинание.

За спиной звякнуло железо. Ланзерот начал шевелиться, рука медленно пошла к рукояти меча. Колдун качнулся, грохнулся навзничь, не сгибая колен. Стрела осталась зажатой в обеих руках, из темной дыры в горле толчками выплескивалась кровь и вырывался подкрашенный алым воздух.

Задвигались и Бернард, Рудольф. Рудольф первым очутился у колдуна, приставил к его груди лезвие меча. Когда он поднял голову, в его глазах, устремленных на меня, было изумление, смешанное с уважением:

– Какой выстрел!.. Хорошо, что не в сердце…

– Да, – сказал Бернард, он судорожно вздохнул. – Если бы в сердце, он бы успел что-то сказануть…

– Интересно, что, – произнес Рудольф задумчиво.

– Пошел ты, – выругался Бернард. – Не хочу даже и думать.

А Рудольф покачал головой.

– Молодец, – сказал он тепло. – Ты знал, что надо стрелять в горло?.. Молодец.

Вообще-то, я целился в середину груди колдуна, не сразу сообразив, с какой стороны находится сердце, но, видимо, отдача увела стрелу слишком высоко. Однако сейчас об этом упоминать наверняка не стоит.

Бернард остановился над колдуном с другой стороны. Кровь быстро покидала холодеющее тело. Бурунчик крови иссяк, стала видна широкая дыра, словно стрела была толщиной с древко лопаты. Видимо, колдун еще и расширил рану зазубренным наконечником.

– Да, – произнес Бернард мрачно, – он успел бы сказать что-то еще.

Плечи богатыря зябко передернулись. Лицо казалось старым и смертельно усталым. А Ланзерот молча отобрал у меня арбалет, вложил новую стрелу в ложе и, не натягивая тетиву, подвесил к поясу.

– Меня другое интересует, – произнес он медленно и таким нехорошим голосом, что у меня ноги пристыли к земле. – Почему… почему заклятие колдуна не подействовало на этого человека?

Со двора донесся крик. Возле повозки уже стояли Асмер, принцесса и священник. Асмер в нетерпении махал руками.

– Пойдемте, – предложил Бернард. – Все решим по дороге.

Двор залит ярким утренним солнцем, мы все щурились, чуть ли не на ощупь прошли в конюшню. Седлали коней в угрюмом молчании, Рудольф вдруг коротко хохотнул.

– Мне бабушка, – сказал он громко, – рассказывала, что черная магия на самих черных не действует.

Бернард фыркнул, но я видел, как его сильные руки двигаются все медленнее и медленнее, лицо потемнело, а на лбу углубились морщинки. Ланзерот, напротив, задвигался быстрее, через пару минут вывел коня на залитый солнцем двор, слышно было, как вскочил в седло.

Когда я вывел коня, Ланзерот беседовал с принцессой и священником. Принцесса посмотрела на меня с испугом. Священник выставил перед собой крест и скороговоркой забормотал молитву. От усердия он трясся, брызгал слюной, двигал руками с крестом, видимо, рисуя в воздухе крест, и еще оглядывался на повозку с его мудрыми книгами.

Рудольф за моей спиной споткнулся. Я нервно оглянулся, Рудольф поспешно отвел в сторону испуганный взгляд. Бернард двигался за ним тяжело, как робот в тонну весом, глаза его как поймали меня, так и держали на прицеле.