Из более спокойных национальных игр можно выделить сексуальные "Городки" с бросаньем палок и "Забивание козла" с рыбами и яйцами - шуму там много, но хоть никого не калечат".

Из книги Мишеля Шлимана

"КАКАЯ Б НИ БЫЛА МОСКОВЬЯ"

Шли годы.

Годы шли, а Шлиман все ходил вокруг да около Москвы, и не знал, что делать.

Но вот однажды к палатке Мишеля заявилась толпа аборигенов во главе с Тсинуммоком, и Шлиман с предвкушением ожидал, что народ упадет перед ним на колени и заорет: "Володей нами!", а он с достоинством выдержит паузу и согласится. Но случилось неожиданное: да, народ заорал: "Володей нами!", но упал на колени перед кухаркой Прасковьей.

Оказалось, пока Шлиман бродил вокруг да около, вождь Тсинуммок влюбился в кухарку Прасковью. Вождь отмылся, поскромнел, перестал сквернословить, ходил сам не свой.

– Ну, что, Прося, хочешь послужить для науки?
– неуверенно спросил Шлиман.

Прося потупилась. В сущности, Вова был хороший мужик. (Оказалось, у вождя Тсинуммока даже имя было - Вова. Так его ласково называла Прасковья - Вова. А вождь стеснялся). Она хотела послужить для науки. Она рада была выйти замуж и управлять не государством, а Вовой.

– Но с условием!
– сказал Шлиман.

И Шлиман сформулировал вождю условие:

– Прасковью на Московью.

Теперь уже задумался Вова.

"Эх, Вова ты Вова, хрен ты моржовый, - за бутылкой спирта уговаривал вождя Егор Лукич Коломиец, напросившийся в экспедицию к Шлиману искать Москву.
– О чем ты только думаешь? Совсем одичал, баба тебе нужна".

Отношения у фараона с Вовой установились уважительно-покровительственные - на что Мишель крепко рассчитывал и не ошибся: Вова наконец-то согласился проводить Шлимана к кургану с московскими руинами.

Долго торговались - что раньше: свадьба или Москва?

Мудро решил Егор Лукич: свадьба в Москве.

И настал день.

Закончились последние приготовления к взятию Москвы. Палатки, кровати-раскладушки, посуда, кастрюли, примусы, одеяла, спальные мешки, фильтры для воды, резиновые сапоги, столы, стулья, походные фонари были упакованы и загружены в машины. Шлиман бросил в кузовок лендровера наследственную погребальную лопату. Пустые консервные банки, картонные и деревянные ящики, использованные одноразовые шприцы, мотки проволоки, веревок и бикфордова шнура, обмылки, пустые бутылки, дырявые полиэтиленовые мешки и пакеты и прочие ценные вещи тут же разобрали аборигены; женщины и дети стали обшаривать территорию лагеря еще до того, как караван грузовиков с ревом и грохотом, трясясь на ухабах древнего тракта, тронулся в долгий путь через Уральские горы к столице Ресефесер Москве. Впереди на лендровере под охраной Егора Лукича ехали Шлиман с вождем Тсинуммоком, петляя и путая следы, передвигаясь ночью по проселочным дорогам, в глубокой тайне, чтобы не навести какого-нибудь любопытного мсье Курица или господина Отвал-башки на след Москвы.

И вот через пять дней в центре Восточно-Европейской равнины намного севернее Киева им открылась гора, похожая на курган, омываемая извилистой речушкой и поросшая дикой рощей реликтовых голубых елей.

– Копай здесь, - сказал Тсинуммок.

Первый же пробный раскоп, собственноручно сделанный Шлиманом пращуровой лопатой, принес сенсацию: Мишель нашел крупные осколки чистейшего обработанного рубина, а Маша собрала и склеила из них рубиновую звезду.

– Какую страну просрали, сволочи!
– заплакал Егормоисеич, разглядывая звезду на просвет.

И пошло-поехало...

Раскопки производились в глубокой конспирации, при круглосуточной охране, чтобы ни один куриц не проскочил, и продолжались три коротких летних полевых сезона. Шлиман после открытия Киева не хотел рисковать Крещатик лежал в руинах после нашествия туристов, схылы Днепра раскопали до основания.

"Хрен вы у меня получите Москву", - решил Шлиман и хранил в тайне координаты Москвы до самой смерти, чтобы не увидеть, как ее просрут во второй раз.

В начале второго сезона был обнаружен фундамент и кирпичная кладка мощной древней стены и фрагменты каменной мостовой, а в конце третьего, у этой же стены повариха Прасковья заработала супер-премию за особоценную находку - по счастливой случайности, выплескивая ведро с помоями, она наткнулась на отлично сохранившуюся пирамидальную гранитную гробницу типа "мавзолей". Конечно, не пирамида Хеопса, но в своем роде великолепное произведение искусства.

Гробницу откопали и расчистили в два дня.

Подмели.

Шлиман неторопливо обошел мавзолей, читая на гранитных плитах нацарапанные корявые надписи:

"ЗДЕСЬ БЫЛ ВОВА"

"МЫ ИЗ КРОНШТАДТА"

"ЯИТРАП И НИНЕЛЬ БЛИЗНЕЦЫ-БРАТЬЯ"

Сомнения опять начали одолевать Мишеля; еще одна загадка - близнец Нинели Яитрап.

"Это кто еще? Если Нинель - она, а Яитрап - он, то почему они братья?"

На тыльной стороне мавзолея Шлиман обнаружил выбитые кириллицей полустершиеся стихи, впоследствие бережно восстановленные известным поэтом-реставратором Игорем П. Кручиком:

б ни была Совдепья

Здесь черный хлеб я

в Москву

КГБ запла

Христос рожден ах;

в провинции

Какая имперья

выгады ерь

_э_т_у_ жаль

плю измом бес енен

голубем какан,

вокзал в даль

споенный матом

о Господе пятом

не имевшем виз

Богу

р зным палестинам

или коммунизм

Союз лики

ьются

Кремлевские шарниры

б ни была

блю ее

погост