Но Шлиман в поисках Москвы копал глубже и... великолепно ошибся!

Не будем описывать весь ход его остроумных рассуждений, для Шлимана особый интерес представляла психологическая подоплека бертинского известия. То, что государство Рос располагалось где-то посередине великого пути из "варягов в греки", младенцу понятно - ни севернее, ни восточнее, ни южнее располагаться оно никак не могло (север и восток были слишком далеки от геополитических интересов Византии того времени, чтобы с такой помпой принимать тамошних послов, да еще втягивать в эту помпу германского императора; а на юге ближайшие соседи Византии хорошо известны - турки, булгары, хазарский каганат).

Далее:

"Титул царя росов, "хакан", нисколько не происходит от хазарского титула "каган", - решил Мишель, - а, безусловно, от древнеросского "пахан" - просто летописец Пруденций на слух ошибся. Тот же Пруденций не только воочию видел весьма "оригинальных" [original] послов Рос, но и общался с ними - более того, красивый и четкий каллиграфический почерк Бертинских анналов (за что, собственно, и держали Пруденция в должности летописца) именно в этом небольшом известии, написанном в тепленькое утро 19 мая 839 года сразу после официального приема послов Рос, превращается в курицелапую похмельную борозду с кляксами - можно лишь представить с какого великого бодуна записывал это известие каллиграф Пруденций! Что он там накарякал?.. Ни черта не понять - не только почерк, но и обычно ясный, точный и лаконичный стиль Бертинских анналов именно в этом известии превращается в косноязычное мычанье с обилием исправлений, пояснений и местоимений "их, тех, это, того, это самое, как его..."

Можно лишь представить первое появление росов в Европе, вспомнив попойку Шлимана в шведской королевской академии: глубокая ингельгеймская ночь, пир в императорском дворце в честь прибытия послов, Людовик Благочестивый уже под столом, летописец Пруденций лыка не вяжет и несет всякий вздор; двое росов (швед, он хоть и Рюрик, но уже перешел в росскую веру) глушат все подряд и уже начинают выяснять между собой отношения:

"Ты кто такой?"

"А ты кто такой?"

В самом деле: кто же они такие? Почему поначалу приняты германским императором за норманских шпионов, а потом вдруг сделались лепшими друзьями?

Дело в том, что один из них, переводчик, - безусловно, швед (варяг, скандинав, норман, чудь, "искатель счастья и чинов, заброшен к нам по воле рока"), а второй (вот она, первая достоверно зафиксированная летописцем Пруденцием росская историческая фигура!) - а второй, собственно, и есть кореной рос, Великий Посол новой державы. Но германский император не разбирается в национальных тонкостях, для него все шведы, что китайцы, на одно лицо, императору подозрительна путаница самоназваний - почему эти чудные шведские викинги из скандинавских норманов называются Рос? Они сами так себя называют, или кто их так называет?.. Странно: почему не пошли из Византии домой, в какую-то свою Москву [Mousikowius], которую так любят и называют раем земным, а обходят ее стороной, делая крюк через пол-Европы? Где имение и где наводнение, где Москва и где Ингельгейм!.. Первая мысль при встрече: "Шпионы!" Первая мысль на следующее утро: "Рассолу!" В свою очередь, росский Посол, естественно, ни бельмеса не смыслит ни в греческом, ни в немецком, ни в международной латыни (только и вызубрил по-английски: "na Rusi veselie piti"), он впервые выехал зарубеж, весь политес за него решает швед, но и норман не тянет уже, кишка слаба у викинга, спит скандинав, уронив голову в серебряное блюдо из императорского сервиза.

"Чудик ты... рюрик ты...
– пьяно бормочет Посол, но в блюдо еще не падает, посольскую марку держит.
– Что росу польза, то немцу смерть".

Остается лишь предположить, что московский Пахан, снабдив Посла инструкциями и подарками для Теофила, и сунув кулак под нос: "Гляди мне!", отправил его в Византию прощупать "что там да как с проливами" еще в конце апреля или в начале мая прошлого (838-го) года, когда вскрылся ото льда Борисфен-Славутич, и можно лишь представить, как московский Посол с переводчиком и с телохранителями, медленно плывя вниз по течению из варягов в греки ("среди племен варварских и бесчеловечных"), останавливаясь буквально у каждого столба на греко-варяжском пути и в каждом жидовском трактире, в жутких пьянках с драками и христосованьем присоединяя к Роси деревлян, берендеев, кривичей, вятичей и берковичей, обещая им рай земной в объятьях Москвы, и подминая под себя каких-то совсем еще диких абреков, чучмеков, половцев, печенегов и архаровцев, добрались наконец вдвоем (телохранители конечно спились по дороге) к началу зимы до Константинополя - полупьяные, оборванные, без посольских грамот и без паханских личных подарков императору Теофилу, но первым делом с наглостью неимоверной прибив гвоздями свой щит на вратах Цареграда (то есть, тут же по-наглому переименовали чужую столицу - мол, так и было!), покорили императора Теофила своими честными голубыми глазами, естественным младенческим поведением и полной неспособностью вспомнить откуда они пришли.

"Ну, послал Бог соседей!" - пришибленно подумал византийский император.

Потом Теофил за пьянками-банками и душеспасительными беседами о рае земном в стране Рос уже ни о чем не думал до самой весны, а в женский день 8-е марта 839 года, продрав глаза, наконец увидел, что коровы не доены, дети не кормлены, жены не .....ы, понял, что так дальше жить нельзя, написал рекомендательную записку и сплавил дорогих гостей, которые забыли дорогу домой (врали конечно, просто не хотели возвращаться домой под топор московского Пахана, "который слезам не верил") к германскому императору, который в свою очередь, выйдя из запоя, отфутболил росских послов искать свою Москву к французскому королю.

Таким образом, Шлиман предположил, что земной рай куда послы хотели, но никак не могли вернуться, находился где-то между Германией и Византией в среднем течении Борисфена (послы называли свою главную реку то Днепром, то Славутичем), в этом естественноисторическом фокусе Восточноевропейской равнины.

Шлиман взялся за свое первое Дело, но оказалось, что первым делом нужно было получить лицензию на археологические раскопки.

Его окружали враги, цивилизованные враги! Легче поладить с голодными дикарями (попросту накормить их), чем с цивилизованными мсье курицами они всегда сыты, но жрут тебя просто из гастрономического интереса. Шлимана не принимали всерьез. Снабжали протухшими консервами и разбавленным мочой бензином. Его лопате не разрешали копать. Особенно доел Мишеля очередной мсье куриц из посольства в автономном Симферополе прекрасный, отлично сохранившийся образец посольского чиновника-бюрократа по имени Отвал-башки: плотный, холеный еврей из крымских татар, без живота, свежий, отдохнувший, загоревший, только что из Ялты, в золоченой оправе, с лысиной, с усиками - ах, как он был хорош!

– Что вы там собираетесь копать - Атлантиду?..
– допытывался Отвал-башки.
– Что-что?.. Рай на земле?.. Москву? Какую Москву? А разрешение на Москву у вас есть? Надо уплатить налог на археологические раскопки.

– Но эти раскопки будут производиться за пределами Израиля, объяснял Шлиман.
– Эта земля НИЧЬЯ.

– Ничейной земли не бывает. Если же вы обнаружите рай на земле, то обязаны немедленно поднять израильский флаг и сообщить в ближайшее посольство - рай земле автоматически станет нашим.