— Тихо ты! Вот только — кто же это? Вовчик или Лешка?

— Вовчик, — уверенно сказал высокий собеседник. — Во-первых, он знает про пятна в небе. Во-вторых, натура артистическая… Жерар Депардье!.. Лешка бы не догадался сесть на паперти и проповедовать гипотезу о четвертом измерении.

— Вовчик бы как раз не додумался сидеть на одном месте и ждать, пока за ним придут, — возразил скептик. — Он бы уже мотался между Москвой и Питером, как наскипидаренный кот. Это — Лешка. Он знает — если разминулись, нужно встать столбом и ждать. У нас однажды так уже было.

— Хорошенькое «разминулись»…

Седла они оставили у палаток Салтыкова и Нарышкина. Взвалив на плечи седла и невольно закутавшись в вальдтрапы, они пошли к ложбинке, куда пустили пастись на ночь всех распряженных и расседланных коней. Найти в большом табуне своих было бы нелегко — но они и не пытались, а поймали за недоуздки первых попавшихся. Как сумели, оседлали, вывели на дорогу и, отойдя подальше, сели верхом.

Церковь, очевидно, была где-то на полпути между станциями. Отъехав порядочно от бивака, всадники стали изучать местность, выпуская из черного цилиндра длинный белый луч, который прыгал по окрестностям. Занимался этим высокий, скептический же то и дело одергивал его, чтобы не баловался.

Как оказалось, он был прав.

Уже тогда, когда эти двое отправились в ложбинку, за ними пошел человек, которого они, переговариваясь, не заметили. Был он один, двигался бесшумно, а главное — не проронил ни слова. Заговорил он уже потом, вернувшись к распряженным каретам.

— Наши куда-то поперлись на ночь глядя, — сказал этот человек другому, который, возможно, в карете ночевал, но не исключено, что просто прятался. — И такие деловые!

— Думаешь?..

— А все может быть.

— Что же они — две недели тут взад-вперед шастают, а среди ночи вдруг догадались?

— Ну, этого я знать не могу.

— Докладывай по порядку.

— Сидели в палатке у Салтыкова, в карты резались. Потом туда девчонка прибежала и убежала.

— Что говорила?

— Приветы передавала. Салтыков с княгиней — того, ну, девчонка туда-обратно бегает.

— Запись есть?

— Есть.

— Сам ее прослушал?

— Меня лакей спугнул, я за дерево встал, а потом и девчонка ушла. И полчаса спустя — наши оба.

— Дай-ка запись.

Человек в карете надел наушники, подключенные к ящичку, и несколько минут молчал.

— Ты прав, это — кто-то из них. Нашелся, холера. Персты Божьи! Надо же додумался! Кретин!

— Кретин не кретин, а сработало.

— Говоришь, к церкви поехали? Будут его с утра на паперти ждать?

Тот, кто принес запись, развел руками — ничего он не говорил, он ведь и запись-то как следует не прослушал.

— Ну, и мы туда поедем.

Тот, кто в этой операции приказывал, вышел из кареты, и тут стало ясно, почему он этого без лишней надобности не делал. Он был одет не в кафтан до колено, обут не в туфли с пряжками, и даже не накинул на плечи длинный плащ, чтобы скрыть свое полное несоответствие одна тысяча семьсот пятьдесят четвертому году. В этом году мужчины не носили пятнистых комбинезонов, да и высоких шнурованных ботинок тоже.

Подчиненный — тот был в кафтане, пусть и с чужого плеча, и впотьмах вполне мог сойти за здешнего жителя.

— Собери наших.

— Будем брать?

— А на кой они нам нужны? Тут их и оставим. А потом снимем с паперти этого артиста… И тоже тут оставим.

— А если он ящик где-то прикопал?

— Сам расскажет. Ну, действуй.

И подчиненный, зайдя между двух карет, встав так, чтобы обозный мужик, случайно проснувшись, его не заметил, заговорил в микрофон маленькой рации:

— Шестнадцатый! Сорок третий! Сорок пятый! Вызывает шестой. Готовность номер два. Все поняли? Прием.

Поднеся рацию к уху, он убедился, что поняли все, и если сейчас же, не тратя времени, выйти на дорогу, ведущую к Твери, то очень скоро бесшумно возникнут незримо сопровождающие царский поезд три тени, и не брякнет, не лязгнет хорошо подогнанная амуниция.

Разумеется, два наивных всадника прибудут к той церкви гораздо раньше ну и что они будут делать до рассвета на паперти? Вот тут-то их и можно брать голыми руками. Скорее всего так и выйдет — потому что и не таких орлов брали без единого выстрела.

А если потом найдутся в придорожных кустах два тела — так этим пускай местные власти занимаются: опознают, в церкви отпевают, хоронят. Не опознают — их проблемы.

Люди прежде, чем впутываться в такую игру, должны же головой думать, а не противоположным местом. А раз впутались — не обессудьте…

Рассказчик — Виктор Сергеевич Костомаров

Этот молодой человек мог бы сейчас быть на задворках цивилизованного мира, если бы не его потрясающее упрямство.