Леша сразу оказался за компьютером и заработал с такой скоростью, что я остолбенел — все на экране мелькало в безумном темпе, и он ведь не притворялся, будто понимает в этих разноцветных овалах и параболах, он действительно понимал!

Я не мог называть Вовчиком человека на десять лет себя старше, да и от него немного уважения не помешало бы. Поэтому я представился официально и даже назвал свою должность в агентстве — ведь я еще не уволился.

— Володя, безработный, — сказал в ответ он и потряс мою руку.

Зная, что ему принадлежит и прекрасная квартира в доме, и этот чердак, я изобразил удивление.

— Да надоело мне вкалывать! — откровенно признался он. — Я свое отработал, пускай теперь на меня другие горбатятся. А мне есть чем заняться. Я тут лежу, думаю и уже много чего придумал. А лежу потому, что на всю жизнь настоялся. Я, Вить, десять лет барменом за стойкой проторчал.

— Хорошо вы тут устроились. А это что? — спросил я про жестяной таз с трубками.

— А это действующая модель мироздания, — скромно отвечал хозяин.

Очевидно, Фоменко ждал вопроса и предвидел ответ. Он смотрел на меня с интересом — ну-ка, чем я отвечу на подобный маразм?

А я проклял тот день и час, когда ввязался во всю эту историю. День и час были давно — когда я заполучил в руки стопку документов по безумному проекту «Янус». Вот и нужно было гнобить эту пакость на корню!

— Включить? — безмятежно спросил Вовчик.

Я опять вспомнил французского актера, опять напряг мозги — и опять имя куда-то проскользнуло и спряталось.

— Немного потом.

— Хорошо. Так вот, Аркан сказал, что тебе нужно про мою теорию времени и пространства… Садись, я все сейчас быстренько объясню!

Я сел. Хорошо, что на диван. Мог и мимо.

— Вот ученые пишут, пишут, нагородят такого, что без поллитры не поймешь, а я сел как-то и по-простому все придумал, — сказал, шлепаясь рядом, бывший бармен. — Хотя — нет! Я одну статью в газете прочитал, она меня надоумила. Знаете, в субботнем приложении, в «Прогрессоре», там про все пишут, и про религию, и про привидения. Смысл был такой: мы все думаем, будто есть только три измерения, длина, ширина и высота, а четвертое время, а один ученый высчитал, что у времени тоже есть несколько измерений, тоже вроде бы четыре. Я прочитал и стал воображать — как это?..

Я угукнул — тут четвертое измерение непонятно как вообразить, а этот красавец, стоя за стойкой, представлял себе пятое и шестое!

— И я начал их рисовать.

— А посмотреть можно?

— Сейчас!

Он полез в стопку распечаток и вытащил действительно странную картину.

— Это мне сын сделал, — объяснил бывший бармен. — Олежке моему шестнадцать, от компьютера за уши не оттянешь, когда я его попросил, он даже обрадовался! Ну, вот. Это — пространство.

Пространство на мой дурацкий взгляд выглядело как рулон обоев, который сам собой начал разворачиваться.

— Я для понятливости представил пространство двухмерным, — объяснил изобретатель. — Вот тут, скажем, наша Солнечная система…

Он показал пятнышко.

— Очень похожа, — согласился я.

— Можно вывести на монитор с максимальным увеличением!

— Не надо!

Обменявшись этими воплями (его — восторженный, мой — исполненный ужаса), мы продолжали изучать теорию времени и пространства, разработанную бывшим барменом.

— Сперва был Большой Взрыв — слыхал про такой?

— Слыхал.

— До Большого Взрыва не было ни времени, ни пространства, а в результате они появились, — уверенно сообщил он. Информация была, надо полагать, тоже из «Прогрессора».

— И про это слыхал.

— А ты вот о чем подумай. Пространство — оно стабильно, ни прибавить, ни убавить, она замкнуто на себя. Если где-то отнимется, в другом месте столько же прибавится. Пространству дай волю — оно будет сидеть на месте, как валун при дороге, и никуда не двинется. Ну разве что энтропия… — с явным огорчением и чувством неловкости за ленивое пространство, сказал бывший бармен.

— Да, энтропия — это серьезно, — согласился я, чтобы подвигнуть его к дальнейшим откровениям.

— Ну а время — оно же движется!

Тут он был совершенно прав! Достаточно взглянуть на любые часы, чтобы в этом убедиться… Вот мои недвусмысленно сообщали: хозяин, ты уже полчаса торчишь без толку на этом чердаке.

— Время движется, — повторил он, я бы сказал — с удовольствием. — Но время трехмерно. У него есть длина — есть?

— Есть.

— Ширина и высота! А что внутри?