Все так же неторопливо, медленным и уверенным движением матери, укладывающей своего ребенка в кровать, она сняла голову Икара со своих колен и опустила ее на подушку.

Сквозь сон он разочарованно пробормотал:

– Твои колени мягче.

Она подмигнула ему:

– Мальчик, когда тебе захочется полежать не на подушке, а на женских коленях, приходи в мое дерево. Это королевский дуб. Эвностий знает дорогу!

Я проводил их до выхода из сада. В лунном свете фонтан был похож на серебряную, слегка раскачивающуюся пальму, пестрый зонт возвышался, как шелковый шатер восточного царя, и даже такой обыденный предмет, как очаг, приобрел туманные и таинственные очертания, и казалось, на нем надо было курить фимиам, а не печь хлеб. Но обезглавленные маки, даже покрытые белой, скрывающей все недостатки лунной пеной, являли собой жалкое зрелище.

– Зоэ, Мосх, - сказал я, - вы не должны на нее сердиться. Она не привыкла к нашему образу жизни.

– Ты думаешь, дело в этом?
– улыбнулась Зоэ.
– Неопытность, невинность и все такое? Да она просто ревнует.

– Икара?

– Тебя.

ГЛАВА V

КОРА

Меня разбудило пение. Тея пела в саду песню о тигровом мотыльке:

Он весь, как крыльев цвет его, двояк:

То злато дня, то чернь глухих ночей.

И то, что в нем от тигра, любит мрак,

А что от мотылька - огонь свечей.

Я вылез из-под груды волчьих шкур, зевнул во весь рот и стал карабкаться наверх, чтобы выяснить причину столь необычайного веселья. В тот момент, когда я вышел в сад, Тея как раз извлекала последнюю морковку из ее земляной норки. Меня даже в дрожь бросило от этого зрелища. Конечно, я выращивал морковь, чтобы ее есть, но после того, как были обезглавлены маки, я приходил в ярость от любого покушения на мое заметно поредевшее хозяйство. Голубые обезьяны сидели на стенах и наблюдали за тем, что делает Тея. Один смельчак спрыгнул на землю, быстро подскочил к ней и получил морковку. Я злобно посмотрел ему вслед, но от этого его аппетит не уменьшился. Тея поднялась с колен и улыбнулась:

– Мы отправляемся на пикник. Завтрак сейчас будет готов.

– В чем же мне идти?
– спросил я. (Я еще не был одет.)

– Так и иди, - ответила она.
– Во время пикника все должны чувствовать себя свободно.

Взяв с собой яйца дятла, сваренные вкрутую, жареные каштаны, сыр из молока волчицы, сырую морковь (последних представителей дружной семейки с моей грядки), медовые лепешки и оплетенную ивовыми прутьями бутыль с вином, мы двинулись в сторону поля Драгоценных Камней. Когда мы выходили из дома, Икар был совсем сонным. Прямо перед уходом я вытащил его на улицу, отнес к фонтану и подержал под струей, но теплая вода не смогла разбудить его до конца, и он еле передвигал ноги. Тея и я болтали, а когда речь зашла о триях, этих неисправимых воришках, Икар стал прислушиваться.

– Их женщины очень красивы, - сказал я, - если не обращать внимания на золотые глаза и трепещущие без остановки крылья. Но не вздумай влюбиться в такую.

– Почему?
– спросил он.

– Потому что...
– начал я, но тут мы пришли на поле Драгоценных Камней, и Икар так и не получил ответа на свой вопрос.

Представьте себе поле, вспаханное титанами. Оно похоже на бурное море - борозды глубоки, как впадины между вздымающимися волнами, и как корабли, поднятые на их гребни, торчат огромные валуны. Но это не великаны изувечили землю, а землетрясения, и растения - трава, кусты шиповника и алые маки, крепко цепляющиеся за стены глубоких провалов и ползущие вверх по каменистым уступам, - лишь немного облегчают ее страдания, но не могут излечить раны. Tee очень понравились маки, она даже сорвала один, но дикая картина, открывшаяся перед ней, повергла ее в ужас.

– Земля сердится, - сказала она.
– Это сделала не Великая Мать, а кто-то из северных богов, может быть, Плутон. Наверное, он выбрал это поле местом своих забав.

– Зато здесь нас никто не видит, - заметил я, - и мы в полной безопасности. Знаешь, любимое развлечение панисков - поиздеваться над теми, кто пришел на пикник. Один из козлоногих отвлекает их внимание своим кривляньем, а в это время остальные, схватив приготовленный завтрак, убегают.

Я стер с одного из камней грязь и предложил Tee сесть:

– Это халцедон12. После пикника я возьму его с собой, и работники сделают тебе из него ожерелье. Здесь можно найти любой камень - сердолик, агат, яшму13.

Но только я опустил корзину на траву, как из-за ближайшего валуна показалась маленькая войлочная шапочка. То есть не шапочка, а прическа Пандии.

– Я почувствовала запах лепешек, - сказала она, - и мне показалось, что их больше, чем вы можете съесть.

– Иди к нам, - пригласил ее Икар, проявив благородство, правда, без особого энтузиазма, так как на самом деле лепешек было гораздо меньше, чем требовалось. Тея еще не поняла, какой у минотавра аппетит.

– Слишком много есть - вредно, - объяснила Пандия.
– Одна моя знакомая, к счастью не очень близкая, съела столько, что сама стала сладкой, и голодный дикий медведь, прятавшийся за деревом, проглотил ее целиком, ни кусочка не оставил. Представляете? Свою собственную кузину!

Перед едой, как обычно, Пандия привела себя в порядок. Она расчесала хвост, вычистила лайковые сандалии и аккуратно, чтобы концы были одной длины, завязала пояс из кроличьего меха.

– Я сочинил о медведях стихотворение, - сказал я.
– Оно начинается так: