Голубков понял, что пришло время переходить в наступление.

– - Мне не хотелось бы этого говорить, но к этим неприятностям я стал бы готовиться прямо сейчас.

– - Что вы хотите этим сказать?
– - насторожился Волков.

– - У меня нет ни малейших сомнений, что Назаров находился во время взрыва на вилле.

– - Доказательства?

– - Люди Пастухова вели круглосуточное наблюдение за виллой. Днем в бинокль, а в темноте -- с помощью приборов ночного видения. Я видел у них эти приборы. Пастухов утверждает, что за все эти дни Назаров ни разу не вышел из виллы. Не вижу причин ему не верить. Розовский выходил и неоднократно, Назаров -- ни разу.

– - Он мог покинуть виллу сегодня, -- предположил Волков,

– - Совершенно исключено. В течение всего минувшего дня я наблюдал за воротами виллы. Это единственный выход. Назаров не выходил.

– - У вас был приказ наблюдать за виллой?

– - Я привык выполнять не букву, а суть приказа. Я счел себя обязанным лично ознакомиться с обстановкой. Если вы считаете, что я превысил свои полномочия, готов нести за это ответственность.

– - Продолжайте, -- приказал Волков.

– - Мои наблюдения подтвердил офицер полиции, который вез меня в отель. Он прилично говорит по-русски. Они опросили два десятка свидетелей, все подтвердили, что Назаров из виллы не выходил.

– - Позвольте, -- перебил Волков.
– - Вас вез в отель офицер полиции? Как это понимать? Вы были арестованы?

– - Напротив. В некотором роде мне была оказана честь. Так получилось, что после взрыва мне пришлось невольно взять на себя руководство спасательными работами. У местной полиции такого опыта маловато. Мои скромные заслуги были оценены незаслуженно высоко. Не исключено, что в завтрашнем номере газеты "Филэлефтерос" появится моя фотография под рубрикой: "Так поступают советские люди". Правда, фамилию репортер спросить забыл. Но ее могут узнать в отеле.

– - Вы обязаны были этого не допустить!

– - Я пытался. Но слишком упорствовать было нельзя -- это вызвало бы подозрения. Зато мне удалось получить информацию, которую я не смог бы получить при других обстоятельствах. В припадке дружеского расположения офицер рассказал мне -- под большим секретом, конечно, -- что погибший на вилле господин Грибанов на самом деле не Грибанов, а знаменитый русский бизнесмен и политик Аркадий Назаров.

– - Час от часу не легче! Как они могли это узнать?

– - Извините, Анатолий Федорович, но я не рискнул расспрашивать его об их методах оперативной работы. Об этом, возможно, будет во всех завтрашних газетах. Здешняя полиция не упускает случая продемонстрировать свою информированность. Чтобы доказать, что они не даром тратят деньги налогоплательщиков. Вы сможете это сами легко проверить. "Филэлефтерос" выходит в электронном варианте, ее сервер есть в "Интернете". Дайте указание нашим специалистам запросить этот номер.

– - Немедленно прикажу... Значит, по-вашему, Назаров погиб?

– - Судя по имеющейся у меня информации -- да, -- подтвердил Голубков.
– - И на этот раз окончательно. Полиция тоже в этом уверена.

Волков довольно долго молчал, потом спросил:

– - У вас все?

– - Нет, -- сказал Голубков.
– - В свете создавшейся ситуации у меня два вопроса. Первый. Как я понимаю, в интересах Управления необходимо срочно организовать поиски виновников взрыва. По горячим следам. К сожалению, я засвечен и не могу взять на себя эту работу.

– - Об этом не может быть и речи. Этим займутся другие люди.

"Ага, займутся, -- хмыкнул про себя Голубков.
– - Прямо кинутся!.."

– - Второй вопрос, -- продолжал он.
– - Что делать с командой Пастухова? Поскольку Назаров погиб, действие их контракта автоматически прекращается. Оставаться в "Трех оливах" им нельзя, они могут попасть в круг расследования. Как свидетели. Это чревато непредсказуемыми последствиями. Должен ли я приказать им от вашего имени, чтобы они немедленно возвращались в Москву?

– - Да, -- тотчас ответил Волков.
– - Тем маршрутом, который был определен в разработке,

Голубков понимал, что следующий вопрос, который он был намерен задать, вызовет у Волкова разлитие желчи. Но не задать он его не мог, так как ответ мог быть чрезвычайно важным.

И Голубков спросил -- невинно, на голубом глазу:

– - Какой смысл? Пусть просто сядут на самолет. И через четыре часа будут дома.

Он на мгновение представил, какой груз спадет с его плеч, если Волков скажет: "Конечно, вы правы. Это проще всего. Пусть так и сделают".

Но Волков произнес совсем другое -- ледяным, начальственно-раздраженным тоном: