Шрифт:
– Стой, стой! – завопил ирландец. – Запиши последнюю фразу немедленно! Клерку должно сделаться любопытно, какая такая гибель тебе угрожает.
– Сейчас, – сказал я. – И это будет чистой правдой.
Несколько минут спустя он уже читал мои строки:
«Большим моим несчастьем было то, что во всех этих приключениях я не нанялся простым матросом; хотя мне пришлось бы работать немного больше, чем я привык, но зато я научился бы обязанностям и работе моряка и мог бы со временем сделаться штурманом или помощником капитана, если не самим капитаном. Но уж такая была моя судьба – из всех путей выбрал самый худший. Так поступил я и в этом случае: в кошельке у меня водились деньги, на плечах было приличное платье, и я всегда являлся на судно заправским барином, поэтому я ничего там не делал и ничему не научился».
Джереми почесал в затылке.
– Знаешь, – сказал он, – клерку это может не понравиться. Когда клерк читает роман с приключениями, он воображает себя героем и ему кажется, что, не держав в руках ничего тяжелее гусиного пера, он способен в минуту опасности лихо рубиться пиратским тесаком. На том держатся большая часть литературы для клерков. Он будет очень огорчен, Боб, очень огорчен…
– Не соберутся же обиженные клерки в стаю и не пойдут же дружными рядами сворачивать мне шею, – возразил я.
– Помяни мое слово, Боб, настанет день, когда читатели такого рода литературы начнут сбиваться в стаи и диктовать писателям, как им творить, чтобы нравиться Мистеру Клерку, – прозорливо заметил ирландец. – Хуже всего будет то, что издатели начнут прислушиваться к глупейшим из них, здраво рассудив, что дураков всегда больше, чем умных, и если большинство покупаталей книг – дураки, то под их вкус и следует подлаживаться.
Это, увы, звучало правдоподобно.
Я уже был не рад, что затеял эту возню с книгой. Но золотые кудряшки твоей будущей матери, сынок, не давали мне покоя.
– Слушай, а понравится ли клерку история, как моего приятеля Джона Сильверстона захватили в плен? – спросил я.
– Это который Сильверстон? Тот, что спился и живет теперь в Гринвиче? Или тот, который уехал в Новый Свет? – уточнил Джереми.
– Тот, что спился.
– Худо, Боб. Он может прознать о книге, когда ее напечатают, и явится к тебе требовать денег. Но… но попробуй! Пусти в ход фантазию! Искази эту историю до неузнаваемости!
И я взялся за дело!
«Однажды на рассвете наше судно, державшее курс на Канарские острова или, вернее, между Канарскими островами и Африканским материком, было застигнуто врасплох турецким корсаром из Салеха, который погнался за нами на всех парусах. Мы тоже подняли паруса, какие могли выдержать наши реи и мачты, но, видя, что пират нас настигает и неминуемо догонит через несколько часов, мы приготовились к бою (у нас было двенадцать пушек, а у него восемнадцать). Около трех часов пополудни он нас нагнал, но по ошибке, вместо того, чтобы подойти к нам с кормы, как он намеревался, подошел с борта. Мы навели на него восемь пушек и дали по нем залп, после чего он отошел немного подальше, ответив предварительно на наш огонь не только пушечным, но и ружейным залпом из двух сотен ружей, так как нл нем было до двухсот человек. Впрочем, у нас никого не задело: ряды наши остались сомкнутыми».
– Прекрасно! – воскликнул Джереми. – Так и должно быть – наши побеждают, не получив ни единой царапины! Клерк придет в восторг.
– Там дальше судно возьмут на абордаж, а меня захватят в плен, – напомнил я.
– Главное, чтобы шкура твоя осталась цела. Клерку неприятно воображать себя раненым героем.
– Кстати, Джереми, как у тебя с географией?
– Зачем тебе география? Клерк в ней не разбирается – ну и тебе незачем.
– Нужно название какого-нибудь мавританского порта в Африке. Я-то там ни разу не высаживался.
Джереми задумался.
– Помнишь того мошенника в тюрбане, который сидит у дверей кофейни «Лебедь» и предсказывает будущее? Как там его – Салех-Бармалех, что ли? Ну так пусть это будет порт Салех.
Я не возражал. С каждым часом я все более делался писателем.
«Нас отвезли в качестве пленников в Салех, морской порт, принадлежащий маврам.
Меня не увели, как остальных наших людей, вглубь страны ко двору султана; капитан разбойничьего корабля удержал меня в качестве невольника, так как я был молод, ловок и подходил для него. Так как мой новый господин взял меня к себе в дом, то я надеялся, что, отправляясь в следующее плавание, он захватит с собой меня. Я был уверен, что рано или поздно его изловит какой нибудь испанский или португальский корабль, и тогда мне будет возвращена свобода. Но надежда моя скоро рассеялась, ибо, выйдя в море, он оставил меня присматривать за его садиком и вообще исполнять по хозяйству черную работу, возлагаемую на рабов; по возвращении же с крейсировки он приказал мне расположиться на судне, в каюте, чтобы присматривать за ним».
– Тут, помнится, у Джона было какое-то приключение с двумя прекрасными мавританками, – неуверенно сказал я.
– Никаких мавританок!
– Но почему?
Джереми вздохнул.
– Ты все еще не понял, что за птица наш клерк? – ласково спросил он. – Как ты полагаешь, какое время тратит он на чтение приключенческих книг?
– Я полагаю, свое собственное, – отвечал я. – То свободное время, которое остается после службы. Разве я неправ?
Джереми вздохнул.
– Как ты полагаешь, много ли книг прочитал я за свою жизнь? – спросил он. – Не трудись отвечать, их было всего лишь около двадцати, но этого хватило – я получил понятие о том, что такое нынешняя литература. А все потому, что у меня есть на плечах голова!